– Ты, это, – сказал ему на это воинственный
Гектор. – Ты того. Ты шо, вообще?!
Парис внял красноречию брата и заявил, что
нет, он не струсил, ему просто нужно было поправить леопардовую
шкуру. И да, он таки будет драться с Менелаем. Только пусть
кто-нибудь успокоит Менелая уже. И да, ладно, если Менелай победит
– так и быть, отдам Елену.
Гектор пошел и изложил эллинам. Эллины,
настроившиеся на «подраться» быстро перешли в режим «ну, хоть бой
посмотрим». Менелай успокоился, но потребовал Приама (нет, не
вместо Елены): «А то как-то надо кому-то подтвердить, что вы Елену
в случае победы отдадите, а сыновьям Приама как-то доверия нет, они
в нужный момент все где-то поправляют леопардовые шкуры».
Тем временем Елена взошла себе на башню,
дабы посмотреть, кто победит по очкам, а кто по этим очкам получит.
Попутно предалась воспоминаниям в духе «А вот у нас на родине
деревья зеленее» и «А вон внизу мой бывший, хороший вроде как
человек». Попутно ввела местных старцев в повышенное слюноотделение
и философию в духе: «Ах, какая женщина, какая женщина, мне б таку…
э-э, то есть, эллинов и троянцев можно понять, красота спасёт мир,
но нас-то вообще за что?!» Попутно провела для Приама с башни
экскурсию по эллинским героям: «Вон тот здоровый – это Аякс, а вон
тот, от которого все стараются подальше держаться – это Одиссей…
стоп, а кто это там сандаликом и ногой землю роет? А-а, это
Менелай, не признала сразу же». Приам посмотрел, проникся, быстро
пошел, принес клятву, похлопал по плечу сына и сказал, что, мол, ты
повежливее там с Танатом, а то мало ли. После чего столь же быстро
вернулся в Трою, а то как-то здоровья не хватает на жестокие
зрелища, да и радикулит, и вообще, нужно поправить леопардовую
шкуру.
А ситуация «в правом углу ринга в
метафорических рогах Менелай – в левом углу ринга в леопардовой
шкуре - Парис» дошла таки до своего пика. Эпическое противостояние
уложилось в четыре удара и тонны пафоса для аэдов. Сначала Парис
метнул копье в щит Менелаю, потом Менелай воскликнул о своей
страшной мсте и тоже метнул копье, почти приготовив из Париса
шашлык. Парис упал, и Менелай богатырски вдарил противнику мечом по
шлему. Меч не вынес надругательств, шлем держался молодцом, но
общие ощущения у Париса были такими, будто его сунули в колокол.
Или заперли в темнице с Одиссеем. После чего Менелай воскликнул с
демоническим хохотом: «Вчера парисов душили-душили…», схватил
Париса за шлем и потащил в стан эллинов, намереваясь продолжить
беседу в приватной обстановке.