Да и куда новая хозяйка несла его? В свой дом?
Если так, то, наверное, это должен быть замечательный дом. В котором Марсу будет тепло, хорошо и сытно. Из этого дома рыжего котенка уж точно не выкинут обратно на улицу!
* * *
По узкой московской улочке, между домами, барахтаясь в снегу, который забыл вовремя убрать дворник из ближнего зарубежья, едва тащилась хорошенькая малолитражка зеленого цвета, больше напоминающая карамельку, нежели машину.
В малолитражке рядом с водителем сидела женщина неопределенного возраста. Длинные белые локоны были продуманно разбросаны поверх норкового полушубка, лицо – смуглое от солярия, губы – ярко-розовые, а еще накладные ресницы козырьком, отбрасывающие тень на половину лица, и в ушах, несмотря на ранний час, роскошные бриллиантовые серьги.
Машина лавировала между сугробов, а женщина в разных ракурсах и при разном освещении казалась то двадцатипятилетней девушкой, злоупотребившей косметикой, то семидесятилетней ухоженной дамой.
Но если присмотреться и напрячь память, то можно было узнать в женщине певицу Злату, популярную в 90-е годы. Что касаемо возраста, на самом деле Злате не так давно исполнилось пятьдесят семь, но она бережно хранила и поддерживала свой образ куколки-нимфетки.
За рулем малолитражки сидел Богдан Богданов, муж и продюсер певицы.
Их браку был уже не один десяток лет, и мало кто из пар отечественного шоу-бизнеса мог похвастаться столь верным и долгим союзом. Богдан Богданов обожал свою супругу, баловал и лелеял ее – поскольку детей у супругов не было, то Злата заменяла Богдану и ребенка.
– Златочка, смотри, это не наша Алевтина?
– Где? Точно, она! Только не сигналь, ты ее испугаешь, Богдаша!
Малолитражка напряглась, вырвалась из очередного снежного заноса и скоро догнала женщину в сером пуховике, которую супруги называли Алевтиной.
– Алечка-а! – опустив стекло, пропела нежным голосом Злата.
Женщина в пуховике, как раз собиравшаяся войти в подъезд, вздрогнула и обернулась. Улыбнулась радостно:
– Ой, Злата! Богдан!
Мужчина вышел из авто (обнаружилось, что он невысокий, плотненький, в пальто до пят, напоминающем то самое, знаменитое, шаляпинское пальто с известного рисунка), открыл дверцу, протянул руку супруге. Злата выпорхнула из салона и, кокетливо перебирая тонкими, настоящими девичьими ножками в белых высоких сапогах, побежала к Алевтине, расцеловала ту от души. Со стороны странно смотрелся поцелуй этих двух женщин, столь непохожих.