А ещё от слов, брошенных безразлично:
— Я устала и хотела бы отдохнуть. Вам в любом случае не следует здесь находиться. — Алиана всем своим видом давала понять, что мечтает избавиться от его общества.
Злость, раздражение, гнев снова кипятком обжигали внутренности. Тальден было ринулся обратно в подземелье. К счастью, вовремя сумел себя остановить. Там он точно свихнётся, и тогда Крейн не то что до суда не доживёт. Даже исповедаться не успеет.
А Скальде нужны были ответы.
Возле императорских покоев, оглашая пустынную галерею громким храпом, спал стражник. Явно позволивший себе лишнего на празднике. По-хорошему, следовало наказать нерадивого охранника, но Герхильд его даже не заметил.
Все мысли были о Фьярре. О девушке, лишившей его привычного покоя. Она была так переменчива, так непостоянна. Как ветер, как море во время шторма.
То бежала к нему, то рвалась прочь, от него. Казалось, она с ним играет…
А Скальде ненавидел ужимки, уловки и игры. Всё то, что так нравилось прекрасным созданиям.
— Что ты здесь делаешь? — бросил раздражённо, заметив в полумраке спальни дожидавшуюся его непрошенную гостью.
2. Глава 2
Далива мысленно порадовалась, что всё так удачно складывается. Она беспрепятственно прошла в покои будущего императора, проскользнув мимо крепко спящего стражника. Раньше, всего каких-то несколько недель назад, в Ледяном Логе перед ней открывались любые двери. Но теперь даже конюхи и поварята на кухне в курсе, что тальден больше её не хочет.
Пришлось подстраховаться. Подговорить пажа, чтобы угостил охранника вином из императорских погребов. Отменный, крепкий напиток, в который Её Сиятельство предусмотрительно добавила несколько капель зелья, что в последние ночи помогало ей бороться с бессонницей и мигренью.
Скальде не обнаружился ни в спальне, ни у себя в кабинете. В других комнатах его тоже не было, что дало графине время подготовиться к соблазнению.
Далива дрожала. Не то от холода, не то от волнения. А потому подбросила поленья в недра каминов и поворошила кочергой угли. Зажгла свечи, чтобы в комнате стало светлее и в то же время не истончилась вуаль полумрака.
Стоя перед напольным зеркалом, заключённым в тяжёлую резную раму, Её Сиятельство не спеша ослабляла шнуровку платья. Привычно любовалась своим отражением, подсвеченным огненными бликами. Персиковая кожа в тёплом приглушённом освещении казалась дорогим сарийским шёлком, отливала золотом. Волосы — что языки пламени, бушующего и жаркого.