– Макар, – представился он. – Смотрю за этой хатой. А тебя как зовут?
– Сергей.
– Тезка, значит. Ты откуда?
– Из Минска, последний год жил в Украине. Вернулся на родину – и на тебе.
– Неудивительно. Хочешь сесть в тюрьму – приезжай в Беларусь. Хочешь быстро сесть – приезжай в Минск. Слышал такую поговорку?
Я отрицательно помотал головой.
– Ну, еще не раз услышишь. Долго в «отстойнике» продержали?
– Меня нет, вчера привезли – сегодня «подняли». Остальные с пятницы сидели.
– Знаешь, че за камера?
– Нет.
– Эх ты, – Макар сокрушенно покачал головой, – надо было смотреть. С той стороны «тормозов» (так называют дверь камеры) написан номер хаты. Могли бы и к петухам завести, и что б тогда делал?
– Не знаю, но что-то бы делал. Может, «вскрылся» бы или из них кого порезал.
На «сборке» бывалые арестанты рассказывали, что иногда опера специально заводят тебя в хату к «обиженным», если хотят сломать, и в случае, если ты, не дай бог, попал в такую хату, нужно сделать все, чтобы тут же «выломиться» оттуда.
– А смог бы? – с интересом поглядел на меня смотрящий. – «Мойка» хоть есть?
– При себе, – я разжал кулак и показал ему острое узкое лезвие от одноразового станка Bic, которое до этого держал во рту.
– Ладно, отдыхай с дороги, вон на той шконке, – показал он на нижние нары в середине камеры. Там еще один человек спит – Игорем зовут, будете по очереди отдыхать, по двенадцать часов. Это еще ничего, – Макар, видимо, заметил удивление на моем лице, – в других хатах и в три смены спят. Если будет сильно «рубить», договаривайтесь между собой, кто когда отдыхать будет, все на понимании. По быту тебе пацаны объяснят, что будет неясно – у меня поинтересуешься. Ладно, отдыхай, брат, позже поговорим.
Мужику, с которым я делил шконку, было около сорока, и в шрамах на его стриженой голове отчетливо отражались все отмеченные им праздники – вот это я Новый год встретил, а вот этот шрам – после дня рождения. Буйный алкоголик, он сидел по замене режима – вначале ему дали «химию» за неуплату алиментов.
Я поставил свою сумку (по-тюремному – «кешар») – клетчатый пластиковый баул, с какими советские «челноки» ездили в Польшу, – в угол хаты, присел на свои нары, перевел дух и огляделся. Помещение освещалось тусклой желтой лампочкой, забранной в тонкую металлическую решетку. Четыре двухъярусные шконки, унитаз в углу (по-тюремному – «дольняк»), прямо над ним – кран с холодной водой, небольшое окно с решеткой и «ресничками»-жалюзи с внешней стороны и узенький стол-общак. Хата была слишком маленькой (не больше 15 квадратных метров) и слишком переполненной – на всех двухъярусных шконках лежали люди. Пахло давно немытыми телами, нестираными носками и табачным дымом. Вентиляция в камере отсутствовала, к тому же все без исключения сидельцы курили. Неудивительно, что туберкулез – самое распространенное заболевание в белорусских тюрьмах.