К счастью, культурные ростовчане зеленые насаждения берегли и по траве не ходили. Тормознув метрах в пятидесяти от аллеи, Еремей выскочил из салона, кинулся бежать, но не успел сделать и десятка шагов, как что-то бумкнуло… И он в полной мере ощутил в пасти неожиданно сочный, солоноватый вкус густой парной крови. Кроме бесчувственного тела смертника, окровавленного асфальта, черной «Волги» и стоящих поодаль прохожих Варнак не видел больше ничего. И понял, что у него опять осталось всего лишь одноединственное тело… Которое после случившегося стоит очень поберечь. А то ведь пристрелят, не разобравшись, как собаку-людоеда, и имени не спросят.
Волк бросил бандита, сорвался с места на бег, промчался меж расступившихся людей, нырнул в подворотню и стремительно исчез во дворе длинной красной двухэтажки.
Это был сон. Разумеется, это был сон. Сон, всего лишь сон. Бояться нечего! Она проснется – и все будет хорошо. Они откроют могильник и не найдут там ничего интересного. Просто черепки, серебряные украшения и кости. И больше ничего. Это сон, сон. Просто сон. Не может человек подняться живым и здоровым из саркофага возрастом в сорок тысяч лет. Даже если он вампир. А он еще и не вампир! Это сон, сон. Такое возможно увидеть только во сне! Она проснется – и все будет хорошо. Все как всегда. Студенты будут лапать девочек и пилить дрова, Сергей Олегович – бурчать над окрестными петроглифами, а девушки – отмывать гранит влажными щетками. А потом они вскроют захоронение…
Дамира себя почти уговорила. Почти убедила в нереальности происходящего – в реальности-то ничего подобного случиться не могло. Вот только, несмотря ни на что, страшно ей было, как наяву. Хотя археологиня и пыталась хоть как-то удержать себя в руках.
– Показывай, где еда, смертная, – распорядился восставший из мертвых.
– Все там, в лагере… – Женщина вышла из могильника и обратила внимание, что ни одной студентки не видно и не слышно. Это ее немного успокоило: девушки догадались спрятаться и пересидеть опасность в лесу. Значит, хоть за них можно пока не волноваться.
– Вода? – Вышедший вслед за ней мужчина повернул голову на шум реки, стелящейся по крупным камням, спустился к Акчиму, вошел в него по колено и, присев, стал с видимым удовольствием отмываться от многовековой пыли и грязи.