- Что со мной случилось?
- Дорожно-транспортное происшествие.
Вас сбил автомобиль.
- Я ничего не помню об этом.
- Ещё месяц назад Вы вообще мало,
что помнили обо всем.
- Насколько серьезно я
пострадал?
- Повторюсь, я не психиатр и не
знаю, что можно Вам говорить, а что — нет. И как рассказать то, что
все-таки можно… Наберитесь терпения, иначе придётся Вас усыпить и,
скорее всего, начинать процесс заново!
- Насекомые… Их укусы — это
уколы?
- Не совсем. Это интерпретация
Вашего мозга… Но суть вы уловили верно. Значит, Вы воспринимали
воздействие снотворного, как укус насекомого?
- Да.
Почему-то сейчас я представил юношу
в белом халате, скрупулезно записывающего мои слова в крохотный
замусоленный блокнот. Я очень хотел верить его голосу и надеяться
на лучшее, но мысли были столь стремительны, что мне не удавалось
ухватиться за них. Прекратить их безумный бег хоть на секунду.
К счастью, голос не стал затягивать
с объяснениями:
- Что ж, давайте начнём с
происшествия…
За окном танцевал дворник. Он, то
раскачивался вокруг черенка воткнутой в сугроб лопаты, словно
заправский стриптизёр у пилона. То, подхватывал ее, как истинный
рокер микрофонную стойку, и плясал под настаивающего на переменах
Цоя.
Неподалеку от веселого трудяги рылся
в сугробе пёс. Питбультерьер рыжей масти поднимал голову, громко
фыркал и мотал башкой, сбрасывая налипший снег с носа. На
показавшемся из-под сугробов темном пятне асфальта ярко светились
выведенные флуоресцентной краской начальные буквы: СЧ… Счастье
есть.
Ещё немного, и пёс отроет
похороненную под снегом надпись полностью. Жаль, что само счастье
даже с помощью усердного питомца не откопать.
С двадцатого этажа почти не
разглядеть, что за рыжее пятно с упорством снегоуборочного комбайна
роется в сугробах. Но я создал его. И создал именно таким. Как и
дворника, и окно, и все, что за окном, а также все, что перед ним.
Все, кроме Вики. Она — единственный элемент моего мира, который
сотворен не мной. Она - порождение усилий талантливого
программиста, рискнувшего своей карьерой там, где оказались
бессильны именитые психологи и психиатры.
К слову, пока совершенно неясно,
оправдан ли риск. Таймер по-прежнему ведёт обратный отсчёт. И все
мы здесь заложники одного единственного террориста — моего
мозга.
Я вернулся в комнату. Девушка сидела
на краю дивана, будто примерная школьница в ожидании наказания.
Характерно сложенные на коленях руки, заплаканные глаза и слегка
покрасневший носик. Тот самый, которым она так мило тыкалась в мое
плечо. Совершенно так же, как это делала до неё другая.