Он совсем не похож на розы, которые растут во дворе папиного училища. Этот цветок… Вдруг девчонки обливают меня водой, шепча: «Вода из страшного колодца!» – и тут же хохочут – «спящая красавица»…
Мы бежим в конец сада, далеко обегая «колодец». Что он – колодец, узнали не сразу. Стоит себе маленький домик, похожий на башенку. Был, наверное, затейливый, но к нашему времени деревянная крыша заросла зеленым мхом, резные кружева понизу отвалились, остались кое-где лишь кусочки. Но однажды мальчишки открыли дверь… Какая сила уберегла не шагнуть внутрь?… Вместо пола сразу от стен стояла черная вода. Самый старший из нас бросил в воду камень, но стука о дно мы так и не услышали. Бездонный – решил бросивший и плотно закрыл дверь. Потому мы и боялись даже рядом проходить.
Сад обрывался в низину болот: коричнево-зеленое царство с редкими кустиками и чахлыми деревцами напоминало шахматную доску отца. Полоски травы разделяли пространство на неровные клетки.
Мы ходили бросать в коричневый густой «кисель» камни и палки. Бросишь камень – в середине гладкого пятачка вздувается пузырь и, спустя несколько минут, лопается с тихим шелестом. Немного прижмурившись, видишь, как из лопнувшего пузыря показывается косматая голова водяного. Палка же начинала кружиться, под ней образовывалась воронка, куда палка и проваливалась. К коричневой жиже пробирались по зеленым тропкам, утопая порой в мокрой траве по пояс. Казалось, что снизу тебя хватает и тащит к себе кикимора. Не зря вокруг раскиданы ее спутанные зеленые космы…
Маме я никогда не рассказывала о тех клетчатых болотах – на сопереживание надеяться нечего, а очередной взбучки точно не миновать…
Помню, как весной прямо под нашими окнами бежал звонкий ручей. И в нем – распластанный лягушонок. Он же замороженный! Грею его в ладонях. И он – оживает! Меня совсем не боится, таращит золотые глаза, упершись в ладонь крошечными пальчиками, похожими на мои… «Брось! Противный!» – велит мама. «Не брошу! Он красивый…» Нахожу сухой пригорочек и сажаю храбреца на листок. Пусть его погреет солнышко!
Зима-зимища. Снег засыпал дом по самые окна. Холодно. Мама собирается идти в сарай за дровами. Запахивает пальто… Меня вдруг, впервые в жизни, охватывает страшная тоска и дикий страх – остаться в комнате – одной! «Мама, мамочка! Не оставляй меня!» Она сначала терпеливо уговаривает. Потом сердится. Цепляюсь за нее, реву и трясусь от страха. Страх этот помнила долгие годы. Мама сдается – закутывает меня в большую шаль: «Черт с тобой, обуза, замерзай!» Иду за ней. Метель сшибает с ног. Вот он, сарай. Тоже беру полено – я не обуза.