Тройка немецких самолётов снова собралась в звено и вышла на атакующий курс, один из фашистов нацелился на быстро уходящий в сторону буксир «Победа», но, как оказалось, просто сымитировал атаку. Расстреляв весь боезапас по женщинам и детям на берегу, немец пытался только навести ужас на экипаж буксира и заставить прижаться к берегу или бросить баржу. Другие два самолёта открыли огонь по «Трудовой доблести», но не смогли точно навестись, весь чёрный от копоти корабль сливался с чёрной речной водой. Часть пулемётных очередей всё же достигло своей цели, было видно, как разрушаются палубные постройки, слышался хруст и скрежет обшивки.
Гришка увидел Марфушку очень скоро, увидел, как она зачем-то остановилась, но потом снова поплыла, толкая перед собой плот. Течение сносило их в сторону, но это было даже хорошо, скоро они должны были выплыть в безопасное место и выбраться на берег. А сейчас, когда он нагонит её и поможет толкать плот, они окажутся в безопасности ещё быстрее.
Когда Гришка схватился за обломанный край бывшей рубки, Марфушка увидев его, благодарно улыбнулась, но по её лицу было видно, что она очень устала. Вдвоём они с новой силой налегли на плот и стали толкать его к берегу.
Разогнав баржу, дед Григорий прикинул траекторию её движения и, убедившись, что всё идёт, как он задумал, крикнул в люк машинного отделения, чтобы Петрович давал жару. Схватил с противопожарного щита топор и проковыляв на бак, перерубил швартовы. Бросившись назад, в рубку, старик развернул пароход и направил его к Гришке и Марфушке. Баржа по инерции двинулась отдельно от буксировавшего её «Зайца», быстро теряя скорость. Но приданного ускорения ей вполне хватало, чтобы достичь противоположного берега и уткнуться в отмель, с которой её потом можно будет без труда снять.
Немецкие самолёты снова зашли на «Трудовую доблесть» боевым порядком, и снова двое из них открыли огонь. В этот раз более удачно для них, на буксире что-то загорелось, и он стал прекрасной мишенью, освещая не только себя, но и влекомую баржу. Однако на ещё один заход немцы уже не пошли. Израсходовав все боеприпасы, они стали набирать высоту и легли курсом на свой аэродром, оставив за собой горящую реку, мёртвых и умирающих людей.
Отведя горящую баржу дальше от берега, «Пролетарий» стал терять ход, видимо, повреждения на нём были слишком серьёзные. Дед Григорий предположил, что, возможно, буксир сможет подвести баржу так, чтобы она сама ушла под берег подальше от них, но видя, как сильно накренилась баржа, он понял, что всё будет плохо. Огромная дыра в борту баржи позволила нефти быстро вытекать, распространяя горящее пятно на воде всё больше и больше. У буксира не было никакой возможности уйти, он уже стоял в огненном кольце, потеряв ход, он был обречён. Затекающая в пробоину баржи вода всё больше и больше увеличивала крен, пока не поставила судно ребром. Соединённая с «Пролетарием» баржа тянула буксир за собой.