– А с того, что не успела я и рта раскрыть, как вы начали говорить мне гадости про моего Валика! Ясно, специально это делаете, чтобы рассорить нас с ним!
– Думай, что говоришь!
– Во-во! С парнем своим разберись, а не на нас срывайся.
– И разберусь! Только вы мне не мешайте!
– Очень надо!
Но поссориться три девушки не успели. Внезапно из сумочки Вероники послышалась красивая, немного заунывная мелодия камышовой флейты.
– Ой! – мигом растеряла весь свой боевой задор Вероника. – Валик звонит! Тише!
Она подбежала к сумочке и выхватила оттуда красивую, отливающую перламутром трубку. Вероника так волновалась, что телефон едва не выпрыгнул у нее из рук.
– Да, Валик! – закричала она, едва справившись с непослушным телефоном. – Да, дорогой! Да, я тебя слушаю!
Ее лицо буквально сияло от восторга, когда она выговаривала в трубку эти ласковые словечки. И подруги невольно ощутили в груди какое-то странное чувство. Может быть, Вероника в чем-то и была права? Возможно, они действительно банально завидуют ее счастью?
Но тут Кира пихнула задумавшуюся Лесю в бок. И глазами указала на Веронику. Леся взглянула на нее и ойкнула. Лицо Вероники, еще секунду назад такое оживленное и счастливое, теперь превратилось в каменную маску, из которой медленно утекали последние намеки на радость.
– Да, – совершенно безжизненным голосом произнесла она. – Да, я все понимаю. Да, я раздобуду деньги!
И через минуту дико закричала:
– Нет, только не причиняйте ему боль! Я все сделаю, как вы сказали. Найду деньги, заплачу вам выкуп! Валик! Валик, любимый, ты меня слышишь? Я спасу тебя, мой дорогой! Слышишь, я спасу тебя! Обязательно спасу! Во что бы то ни стало, но я тебя спасу!
Вероника еще долго кричала в телефон свои обещания спасти и выручить, но когда Кира отняла у нее трубку, то увидела, что связь давно прервалась и Вероника кричала в молчащую трубку. А сама Вероника, едва у нее из рук взяли телефон, без сил, как подкошенная, повалилась прямо на пол.
Выглядело это так, словно телефон был тем последним, что придавало ей в этой жизни силы. А теперь у нее отняли то, ради чего стоило жить.