– Ты еще вернешься, – убежденно проронил ему вслед Терехов.
Егор обернулся и посмотрел на старика через плечо.
– С чего вы взяли?
– Я видел, как блестели твои глаза, когда я рассказывал тебе о своей машине. А чтобы ты решился быстрее, я тебе кое-что дам.
Профессор Терехов сунул руку в карман своего барского халата и достал старомодные очки с дымчатыми стеклами.
– Что это? – без всякого энтузиазма спросил Волчок.
– Я называю их «мета-окуляры», – ответил профессор. – Возможно, они заставят тебя отнестись ко всему серьезнее, чем тебе хочется.
Егор, отчасти из жалости, отчасти для того, чтобы поскорее отвязаться от надоедливого старика, взял очки и сунул их в карман куртки.
– Они мне точно пригодятся, – сказал он, усмехнувшись уголками губ. – Всего доброго.
И вышел из комнаты.
Через секунду после того, как в прихожей хлопнула входная дверь, шкала старинного лампового приемника «Рассвет», стоявшего на комоде, ярко осветилась. В динамике зашуршали радиопомехи, а затем ровный, безжизненный голос проговорил сквозь шум помех:
– Он не вернется. Зря ты отдал ему очки.
Профессор Терехов выпустил изо рта облачко табачного дыма и возразил:
– Он вернется.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что я сумел его заинтересовать. Этот парень – хакер, взломщик. Уверен, что львиную часть своей работы он делает не за деньги, а из простого человеческого любопытства. Плюс – честолюбие. Любопытство и честолюбие – это то, что движет миром.
В приемнике что-то тихо щелкнуло, а затем тот же ровный голос негромко проговорил:
– Он слишком легкомысленный.
Терехов пожал плечами:
– Он молод. Вспомни, какими мы были в его годы.
Профессор взглянул на фотографию в золоченой рамке, улыбнулся и с тихим вздохом поднес бокал к морщинистым губам.
Сделал большой глоток. Потом еще один.
– Это уже пятнадцатый, – сказал голос из приемника.
– Он не такой, как прежние, – возразил профессор Терехов. – Видел бы ты его генокарту. Это что-то фантастическое.
Терехов снова отпил из бокала.
– Ты слишком много пьешь, Борис.
– Да, Саша, много, – согласился профессор. – Но ты же знаешь: без вина я впадаю в депрессию. После твоей смерти… – Терехов запнулся и поправился, испуганно покосившись на приемник: – После твоего ухода я стал одинок. Ты был вторым полушарием моего мозга, и без тебя я долго не мог возобновить работу.