– Привет, миссис Бойетт, – сказал Алек и тщетно попытался смахнуть челку с глаз. – Папа послал спросить, нет ли у вас молока. – Мальчик покачал головой и уставился в пол, точно отцовская некомпетентность ему просто невыносима. – Он опять забыл его купить.
Не далее как вчера Алек стоял на этом самом месте и просил то же самое. Тогда она отдала ему молоко, которого оставалось совсем немного, а затем захромала в продуктовый магазин за новым. Ей хотелось сказать, что она не может и дальше снабжать их молоком и другими продуктами. Но отчасти (и это была бо́льшая часть) она знала, что и дальше будет так делать.
– Конечно, Алек. – Она улыбнулась мальчику, чтобы его успокоить.
Достав из холодильника молоко, она протянула ему полный галлоновый[2] пакет. Алек взял пакет с тихим «ух», прижал его к груди, словно баюкая, как маленького ребенка, которого он должен защищать ценой собственной жизни; конденсат от картонки намочил перед его футболки, на которой уже красовалось пятно от шоколадного сиропа.
– Приятного аппетита, – пожелала ему Зелл.
Она знала, что эти дети ужасно плохо питаются. Она не одобряла, когда Ланс кормил их хлопьями с сахаром, но он не спрашивал ее мнения, и она подозревала, что, хотя Ланс и ценил ее помощь, ему было наплевать на ее мнение. Но это не мешало ей задаваться вопросом, что бы подумала Дебра, если бы увидела своих детей с нечесаными волосами и грязными ногтями, с желтоватым цветом лица и маленькими жировыми складками, скапливающимися на талии. Она потеребила пояс своего халата. Складочки, сродни ее собственным. С прошлой осени изменились не только дети.
Она помахала Алеку на прощание, но он не смог ответить ей тем же, поскольку руки у него были заняты молоком.
– Спасибо, миссис Бойетт.
Он уже собирался идти домой.
А потом – потому что она заботилась о семье по соседству (возможно, даже слишком заботилась) или из-за того, как сгорбился Алек, точно весь мир был заключен в том галлоне молока, – она окликнула его:
– Вы, ребята, пойдете сегодня на открытие бассейна?
Мысленно она увидела Дебру в тот первый год после рождения Алека, как она катала Алека на надувной лодочке для младенцев. На нем была панама от солнца, и поля постоянно обвисали и закрывали ему глаза, а он смеялся заливистым младенческим смехом. Дебра откидывала голову назад и смеялась вместе с ним.