- Дело твоё, - пожал плечами отец. Но когда я выходил в
сопровождении Ахеола из королевской ложи, сзади меня пристроились
ещё два стражника.
- Ах, принц Дитрих, да зачем эти дармоеды, - тут же стал
канючить Ахеол, - я сам о вас забочусь уже восьмой год так, как
никто бы не позаботился. А этим неучам даже оружие доверить нельзя.
Они эти алебарды, небось, по пьяни правильно в руки взяли.
- Ты топай, давай, молча, боец невидимого фронта, - мрачно
хмыкнул один из стражей, - больно много о себе мнишь. Ты, может, и
хорош, но ты один. А качество не всегда превосходит количество.
- Ну, толпа пьяных баранов – это тоже количество…
- Ахеол, достаточно, - сурово сказал я, - нисколько не
сомневаюсь в твоём мастерстве, но эти стражники выполняют приказ
моего отца. Так что дальше все идём молча.
- Как скажете, вашбродь, как скажете, - поспешно закивал Ахеол,
пряча гаденькую улыбочку. К сожалению, я прекрасно понимал, почему
Ахеол их донимает. Как и всякий выросший на улице, к стражникам он
питал свою особую великую "любовь". И теперь, получив возможность
безнаказанно над ними издеваться, пользуется ей при всяком удобном
случае. Вот только с каждым разом я опасался, что однажды подобная
безнаказанность ещё аукнется куда более нехорошими вещами.
Сегодня, кстати, мой телохранитель был одет в старый потёртый
камзол с парой медалей непонятного происхождения, из которого шла
чистая, хотя и много раз стиранная манишка. Довершали облачение
такие же старенькие брюки и стоптанные, хотя в прошлом и явно
хорошие сапоги. Больше всего Ахеол сейчас был похож на
какого-нибудь вечно пьяного дядюшку из рода умеренной степени
достатка, которого родственники каждое торжество упорно забывают,
надеясь, что однажды он потеряется сам собой. Но, как и всегда,
главный эффект был достигнут: глаз на телохранителе упорно не
задерживался.
Спустившись, я прошествовал через главный холл, и, предвкушая
бурные овации, распахнул главные двери. Как и ожидалось, встретил
меня восторженный рёв толпы. Терпеливо дав народу прокричаться, я
поднял руку, призывая всех к тишине.
- Добрые подданные Тискулатуса, - начал я, - для меня – большая
честь приветствовать всех и каждого, кто сюда пришёл. Отчасти
надеюсь, что этому поспособствовало то, что уже успел сделать, -
снова аплодисменты. Прождав ещё минуту, я продолжил: