Судя по выражению ее глаз, ей самой понравилась эта версия. Действительно, кобелиной сущностью господина Голикова можно было объяснить многое, только никто не воспринял это объяснение всерьез – ни Старостин, ни Снегов.
– Ну, почему вы на меня так смотрите? Не убивала я своего мужа! – трагически всплеснула руками Голикова.
И так хорошо ей удался этот акт, что Федору вдруг захотелось ей поверить.
– Давайте осмотрим лодку, – требовательно сказал Снегов.
– Ваше право, – пожала плечами Надежда Максимовна.
Волновалась она, но в ее переживаниях угадывалось некое подобие торжества. Она знала, что следов преступления в лодке нет, поэтому смело повела следователя к пристани.
Лодка у нее простая – алюминиевая маломерка с маломощным навесным мотором. Следов крови действительно здесь не было. Но вместе с тем Снегов даже пыли на лодке не обнаружил, такое ощущение, что ее совсем недавно тщательно вымыли, причем с порошком. Зато в маленьком лодочном гараже пыль и паутина.
– Часто вы пользуетесь лодкой? – спросил Снегов у Голиковой.
– Да нет, не часто.
– Когда пользовались ею в последний раз?
– Ну, прошлым летом… По реке покататься вдруг захотелось.
– А почему тогда лодка у вас такая чистая, как будто ее вчера мыли?
– Мыли? – затравленно взглянула она на следователя.
– Да, лодку начисто вымыли.
– Вчера?
– Не знаю.
– Может, позавчера. Саша на рыбалку в воскресенье собирался. Но мы с ним поссорились, и он уехал. Тут уж не до рыбалки…
– А лодку мыть зачем? Ну, протер тряпочкой, и ладно… И почему он сам лодку мыл?
– Ну, это вы у него… Вы не можете это у него спросить, – вдруг всхлипнула Надежда Максимовна. – Вы не можете!.. Его больше нет!.. Но почему?
Она закрыла лицо руками, опустила голову и разрыдалась. Старостин видел, как опускаются и поднимаются ее плечи, но ведь он понимал, что эти страдания ненастоящие. Или как минимум преувеличенные.
Может, и любила Голикова своего мужа, но еще больше она ненавидела его. За то, что бросил ее в угоду молодой и детородной бабе, ненавидела. Кто-то в особняке на Рублевке живет, а ее сюда, в эту глушь, сослали. Обидно? Не то слово. А тут еще развод и девичья фамилия наметились. Как не выйти из себя? И вчера… Или, скорее, позавчера, в ночь с субботы на воскресенье, Надежда Максимовна решила острую проблему. И проблема острая, и орудие убийства такое же… Высокая она женщина, муж на полголовы был ниже. И руки у нее достаточно сильные, чтобы всадить ему в шею острозаточенный штырь или что-то в этом роде. Угол удара такой, что нанести его мог человек примерно одного с ней роста. Если, конечно, Голиков стоял в момент удара.