– Нехорошо говорить «собака» на незнакомого человека.
Мурад хмыкнул и спустил волосатые ноги под брызги прибоя.
– Кто его не знает? Вор. Вот там, за Каспийском, дома видел большие? – Мурад потянул руку вправо. – У него там три дома было.
– Почему было? Жив же еще, – бормотнул Далгат.
– Он муртад, отступник. Стал, как все эти кяфиры и нацпредатели со своими джахилийскими[37] штучками.
Мурад сплюнул в подбегающую волну.
– Всё из-за куфра[38].
– Из-за чего?
Мурад повернулся к Далгату и почесал щетину.
– Куфр не знаешь! Кругом он, кругом! Морали нет, неверие, в чудеса Аллаха не верят… На свадьбе сейчас эти, Мала и Рашид, хвастались, что даже больше, чем пять раз, намаз делают. Ослы! – Намаз делают, а пиво пьют. Это нифак[39], знаешь? Айдемир этот тоже две мечети построил, а его сын чуть ли не десять наших сестер изнасиловал, каких-то студенток. Еще на телефон снимал и по блутузу передавал всем, – Мурад достал из кармана зеленую тюбетейку. – Я к тебе вечером приду, помнишь? Тебе много объяснить надо. Ты один с мамой живешь, никому не нужен, никто тебя на работу не устроит нормальную из-за кяфирских порядков. Надо бороться. Вот знаешь, – продолжал Мурад, – эти суфии все места себе захватили. Они во всех мечетях имамы, в мусульманских управлениях сидят. Подыгрывают Русне и кяфирам. Это неправильно, это всеобщий таклид. Умма[40]не должна разделяться, иначе будет раскол, фитна, понимаешь? Мы, салафиты, говорим, что надо возвращаться к истинному исламу, который был при Пророке, мир ему. И чтобы был независимый имамат.
– Это ты от кого наслушался? – спросил Далгат.
Мурад встал, подтянул брюки, сказал хрипло:
– Ты не спорь. Я знаю, что ты наш. Я к тебе не один приду. Ты хоть и странный, но тоже справедливость любишь. У тебя девушка есть?
Далгат вздрогнул от неожиданности.
– Нет.
– Красавчик, – сказал Мурад, стоя над Далгатом и улыбаясь, – не прелюбодей. А про наших сестер отдельный разговор. Жди меня к двенадцати, дома будь.
Мурад чуть не оступился на скользком камне и быстро, без рукопожатия, скрылся из глаз.
Далгат поднялся следом и, снова миновав рыбаков, спрыгнул с камней на песок, в гвалт и крик отдыхающих. Мурада уже не было видно.
– Э, васав[41]! – закричал ему низенький усатый мужчина в расстегнутой рубашке, обливая из бутылки большой арбуз. – Арбуз не хочешь?