– Значит, энергию получали не так, как на Земле, – не сдавался Джарвис. – Возможно, необходимые ингредиенты добывали на какой-то другой планете. Но что-то произошло – может быть, атомная катастрофа – и источник сырья исчез. С этого времени и начался упадок, причем в невероятно давние времена. Мы ведь не заметили на Марсе ни космодромов, ни остатков межпланетных кораблей, а в этом климате почти все остается целехоньким: примером могут служить хотя бы пирамиды марсианского долгожителя. И вот еще о чем я подумал. Я вспомнил о кристаллах, из-за кражи одного из которых нас с Твилом едва не прикончили. Вероятно, они являются обьъектом поклонения «бочонков», этаким сверкающим тотемом. Страус даже не проявил к ним интереса – он только сопровождал меня, а в краже не участвовал. Вот мне и подумалось, не являлись ли эти кристаллы чем-то вроде алмаза для бластера. Тот, сгорая, выделяет энергетический луч большой силы, хотя и кратковременного действия. Может быть, их использовали как детонаторы, чтобы запускать мощные установки? Или же это отходы, получившиеся в результате работы загадочных двигателей. Я думаю, что анализ кристалла позволит нам ответить на эти вопросы. Во всяком случае, исчезновение топлива, пригодного для работы электростанций по всей планете, и привело к естественному сокращению количества жителей. Лерой установил, что все они – наполовину растения, а для их питания требуется влага. Нет воды – нет и жизни. Вот такая схема. И очень печально, что исчезает раса, стоящая существенно выше нас по развитию.
Эти неожиданные слова Джарвиса произвели впечатление разорвавшейся бомбы: все принялись громко выражать свой протест – даже Лерой. Основную мысль сформулировал Гаррисон:
– Если они так совершенны, что же им мешает возродить планету?
– И что это вы так расшумелись? – насмешливо спросил Джарвис. – Я вовсе не говорил о глобальном совершенстве: в этом случае раса Твила состояла бы сплошь из гениев. Я имел в виду их духовное развитие, совершенство их общественных отношений. И я могу доказать это, руководствуясь формулой Твила: «Два и два – четыре».
Когда страсти несколько улеглись, Джарвис приступил к доказательству.
– Прежде всего, постарайтесь отвлечься от своих социальных пристрастий и попытайтесь стать объективными, – воззвал к слушателям Джарвис. – Я понимаю, что те общественные формации, которые существуют в ваших странах, вы считаете наилучшими. Общество Карла основано на диктате, Лерой является гражданином Шестой французской Коммуны, а мы с Гаррисоном весьма довольны, что американское общество предпочло демократический строй. Итак, налицо три разновидности общественной организации: автократия, демократия и коммунизм. А вот народ Твила живет при том строе, который проповедовал – как утопию – русский философ Кропоткин. Вы, вероятно, не слышали о нем, а Лерой, я думаю, знает наверняка.