Грела душу и позволяла стойко бороться со сном мысль, что сегодня Жиль заготовила на зиму три баночки малинового варенья. А завтра столько же наварит ежевичного. Все же, нужно поблагодарить еще раз управляющего замка, за то что дал ей такую возможность. И половину яиц она пустила сегодня на пышный бисквит, из которого завтра смастерит торт. Пировать, так пировать. Правда тете пришлось солгать, что яйца сегодня продавались из рук вон плохо. Та конечно, поворчала, но на бисквит весь день смотрела и облизывалась. Жиль точно знает, кто завтра съест добрую половину торта.
Наконец-то и пахнущий рыбой знакомый Зуи покинул их дом. Самое время для разговора. Да и после его визитов тетя обычно была настроена благодушно, уж не потому ли, что тот оказывал ей знаки внимания большие, чем просто знакомой?
Странные вещи мне поведала тетушка Зуи…
Сначала, правда, я ее никак не могла разговорить и настроить на нужный лад. Твердила как заведенная: «Горис, Горис…» Горис – это тот самый дядька из рыбной лавки. Фу! После его ухода пришлось долго проветривать дом. И на ночь я оставила щелку в двери, чтоб сквозняком вонь выгнало. Но я отвлеклась…
Кое как мне удалось привлечь внимание тети и заставить ту забыть хоть на время своего Гориса. Спать она уже хотела нещадно и зевала безостановочно, но и мне было важно поговорить с ней именно сегодня. Ведь завтра мне снова взбираться на скалу.
– Да сдался тебе этот колдун! – разозлилась Зуи, когда я в который раз заговорила на эту тему. – Кстати, чего это ты им так интересуешься? – подозрительно уставилась она на меня.
Пришлось быстренько придумывать историю, как подслушала я разговор на рынке, будто место на скале, где стоит замок, считается нечистым. Вот и не ходят туда люди.
– Тьфу ты! – сплюнула тетя прямо на пол, нимало не заботясь, что сегодня я его драила себя не щадя. – Дурни! Языками мелят почем зря! А потом вот и ползут все эти сплетни…
– Ну ведь это правда, что люди туда боятся ходить? – настаивала я, видя как все сильнее у тети соловеют глаза. Нет, нет и нет! Уснуть я ей позволить сейчас не могла. Она точно что-то знала – по лицу ее хитрому читала.
– Не люди, дуреха. А девки! Прячут девок своих матери-наседки. И ты смотри, не суйся туда ни под каким предлогом! – прикрикнула еще на меня, да замахнулась для пущей важности, хоть за всю жизнь и пальцем не тронула. Ворчала, кричала, но не била, даже в детстве.