На экране уже цвели прелестные спокойные черты, светлая кожа и карие умные глаза – мудрое и вместе с тем озорное лицо женщины, сумевшей приковать к себе всеобщее внимание, чьей судьбой жила вся нация и почти вся планета. Глянув на эту женщину, Иан Дункан ощутил самый настоящий страх. Он подвел ее: отвратительные результаты его тестов стали известны ей, и, хотя она ничего и не скажет об этом, лицо ее выражало явное разочарование.
– Добрый вечер! – сказала Николь ласковым, чуть хрипловатым голосом.
– Я неверно живу, – пробормотал Дункан. – Мои мозги не приспособлены к абстрактному мышлению. Я имею в виду всю эту религиозно-политическую философию. На мой взгляд, она совершенно бессмысленна. Я способен сконцентрироваться только на реальности. И мне стоило бы делать кирпичи или шить обувь.
«Мне стоило бы жить на Марсе, – подумал он, – на рубеже, который осваивают новые переселенцы. Здесь я полностью провалился. Мне всего тридцать пять, но я уже выброшен на берег. И она об этом знает… Отпусти меня, Николь! – взмолился он в отчаянии. – Не устраивай мне больше проверок, у меня нет никаких шансов выдержать их. Даже эта сегодняшняя программа об освоении дна океана… Она еще закончиться не успеет, а я уже забуду все, что в ней говорилось. Демократическо-республиканской партии нет от меня никакой пользы…»
Тут он вспомнил о своем прежнем приятеле Эле.
«Эл мог бы помочь мне», – подумал он.
Эл работал у Чокнутого Луки, в одном из его «Пристанищ драндулетов», торгуя межпланетными консервными банками, которые мог позволить себе даже самый нищий и на борту которых, при доле везения, можно было успешно совершить разовый перелет на Марс.
«Эл мог бы достать мне такую развалюху по оптовой цене», – подумал Дункан.
А Николь продолжала смотреть на него с телевизионного экрана.
– И действительно, – говорила она, – это просто мир сплошного очарования. Возьмите хотя бы эти светящиеся существа, далеко превосходящие в своем разнообразии и своих поразительных свойствах все, что было найдено на других планетах. Ученые подсчитали, что в океане различных форм жизни больше…
Лицо ее исчезло с экрана, по нему теперь проплывали потрясающе причудливые рыбы.
«Это часть пропагандистской кампании, – понял вдруг Дункан. – Попытка отвлечь наши умы от эмиграции на Марс. Стремление заставить нас забыть об отходе от партии и тем самым от нее самой».