В сопровождении сопенья и шарканья волокущих большой груз ног саркофаг бережно занесли в вертолет. Через минуту туда же отправили и носилки со мной, снова привязали. Мордовороты не обратили внимания на мое почти открытое лицо и позволили рассмотреть салон изнутри. Контейнер стоял на месте моих носилок уже пристегнутый множеством ремней и у меня создалось впечатление, что это не первая и далеко не спонтанная перевозка подобного груза. Под него имелась площадка с системой ременной фиксации и ограничителей, из открытого в носу лючка этого гроба тянулся широкий шлейф проводов, подключенных к электросистеме вертолета.
Врач сразу заметил съехавшую простыню и, хоть я и изображал лежащего в беспамятстве с закрытыми глазами, резким рывком натянул ее обратно. Сделал это буднично, безразлично, как уставший санитар в морге. При этом смотрел он будто сквозь меня.
Тем временем возникла новая, но вполне предсказуемая проблема.
– А вы куда собрались?!
– Я должен сопровождать!
– И без вас перегруз намечается, – отрезал доктор.
– Ну тут еще много места!
– Это не маршрутка со стоячими местами! – голос доктора уже звенел. – Самый легкий из ваших троглодитов утяжелит вертолет на центнер, а у нас каждый килограмм на счету.
– Тогда выкидывайте этого вашего! Без сопровождения нельзя!
На горизонте возник проблеск надежды, что меня все-таки действительно выбросят или хотя бы доставят в Краснодар менее шустрым и опасным транспортом. Но доктор погасил надежду, буквально растоптал.
– Может быть именно эта туша предназначена для вашего клиента? Вы его сейчас выкинете, а в Центре окажется, что он был единственным подходящей донором.
Троглодиты вмиг замолчали и больше не предпринимали попыток забраться в вертолет. По крайней мере, больше никто не шумел.
Через минуту завыли двигатели вертолета и, отрезая пути к спасению, захлопнулись двери.
Взлет возымел не столь разрушительное воздействие на мой истерзанный организм, как в прошлый раз. В начале, конечно, замутило с одновременным появлением стойкого позыва провалиться в небытие. Но я переборол желание плоти, в моем положении лишиться сознания было равнозначно утрате жизни. Я должен слышать каждое произнесенное в вертолете слово, я должен знать о всех манипуляциях, которым меня подвергнут. Но самое важное, я должен быть готов использовать любой шанс спастись, а сделать это будет проблематично в беспамятстве.