Рядом в коляске заверещал младенец. Наверное он был еще совсем мал, потому что это был еще даже не плач, а хрюканье. Мамаша отложила на скамью свое чтиво и усиленно затрясла коляску. Ребенок продолжал надрываться. Мамаша расстроилась, поднялась со скамьи, отклячив необъятную задницу, сунулась туда, откуда, как кочерыжка из капустных листьев, из кучи одеял торчал носик.
– Что ты? Что ты?.. Аа-а… Аа-а… – коляска заходила ходуном, так отчаянно мать пыталась утрясти малыша.
Родион скосил глаза. На скамейке лежал любовный роман в тонкой обложке. Обложка была скручена чуть ли не в трубочку. Пусть дрянное чтиво, пусть доброго слова не стоит, но зачем же в трубочку крутить? Книжка все-таки… Неприязнь к толстухе только усилилась. Неудивительно, что у такой мамаши ребенок никак не может успокоиться…
Родион с неохотой встал и пошел прочь, пока его не потянуло сказать нерадивой мамаше все, что он о ней думает.
Он уже давно понял особенности своей проклятой натуры. Быть противным зажравшимся злыднем было приятно. Энергетический вампиризм спасал Родиона. Ему было совсем не жаль тех, на кого приходилось выплескивать свое напряжение.
Сахарная трубочка благополучно растаяла в желудке. Родион, засунув озябшие руки в глубокие карманы пальто, шагал по бульвару. Ему было хорошо. Проблемы должны были начаться чуть позже, когда вечером Страж заведет свои чертовы благоразумные проповеди, когда в воскресение вечером придется отработать по полной программе два часа в концертном зале…
Родион свернул к Неве, подошел к самому парапету, остановился, отрешенно глядя на воду. Ему стало по-настоящему здорово. Он редко имел сладостную возможность побыть совершенно одному на этом свете. Честное слово, ради этого стоило удирать из дома и портить нервы заботливому Стражу.
– Добрый день! – послышался совсем рядом смутно знакомый голос.
Родион повернул голову.
Рядом стоял странный молодой человек в нелепой шляпе и несусветном пальто цвета хаки. Худущий, большеротый, с редкой козлиной бородкой и постно-кислым выражением на осунувшемся лице…
Со своей зрительной памятью Родион был несколько не в ладах. Раз увидев человека, Родион запоминал его, иногда даже мог восстановить весь облик по случайно запавшей в память детали, мог даже вызвать у себя четкий зрительный образ. Но вот что всегда припоминалось с трудом, так это то, где именно и при каких обстоятельствах встречал Родион того или иного человека.