Ну что, Майкл, надо вставать да поить кофе нашу девочку. У нее сегодня трудный день. Чего-то она нервничает. Большое дело – сессия. Да и последний экзамен. Он прошел в кухню, долил воды в кофеварку, засыпал зерен колумбийской арабики, нажал кнопку и отправился в ванну. Белки там уже не было, он забрался в душевой бокс, вертанул все краны, вздрогнул, потом расслабился, закрыл глаза и подставил свое тело живительным струям воды. Он представлял себя у бушприта пиратского брига, соленые брызги тропических морей летели ему в лицо, на горизонте поднималась зеленая пирамида острова, впереди у него были захваченные испанские галеоны, смуглые креольские пленницы и несметные сокровища инков.
Махровое полотенце впитало брызги южных морей, станок снял ментоловую пену с подбородка, так, Диорчика сверху, да и пошли.
На кухне он приготовил для Белки узкую чашку из ее любимого сервиза, поставил масло и сливки, нарезал батон и сыр, потом налил себе кофе в старую бабушкину кружку, сёрбнул и закурил первую сигарету. Вот, прекрасное утро. Вкус, запах. И Бельчонок кончил. Почему-то тебя всегда это радует. Может, потому, что ты думаешь, что успокоенная, она тебя не бросит? Черт его знает, товарищ майор. Может, потому, что к утреннему запаху ее кожи добавляется волшебный звук оргазма? Мир прекрасен и удивителен. За окном солнце, птицы поют…
В кухню вошла Белка, она была уже одета: белая блузка из легкого материала со свободными рукавами и огромным круглым вырезом, открывающим правое плечо, черная короткая юбка в обтяжку и черные чулки. Бретельки на правом плече видно не было, сквозь ткань блузки прорисовывались острые соски. Прическа была кудрявая.
– Ты так не замерзнешь, деточка? Без лифчика.
– Мишка, не зуди. Некогда мне сковородку для твоего кумпола искать. Давай корми меня.
Михаил налил кофе в узкую чашку, добавил сахару и сливок, сделал бутерброд с сыром.
– Варенье?
– Да нет, еще извозюкаюсь вся. Спасибо.
Белка грызла хлеб с сыром, запивала его кофе, Михаил курил и смотрел, как она ест – это его всегда возбуждало.
– Еще сделать?
– Юбка и так трещит.
– Так может платичко…
– Мишка. Ну я же сказала. Все. Пора мне.
Они вышли в холл, Белка влезла в черные туфли на шпильках и подняла глаза на Михаила.
– Ты всех сразишь. Они там будут бегать за тобой и просить остаться на второй год, чтобы они имели счастье снова тебя лицезреть.