– Успеешь сделать из нее куколку, Марат. Вид у нашей мадам должен быть приятный и аккуратный. Так что и мне не схалтурить…
Петруха, тихо ругаясь, отправился на поиски. Замену опилкам и стружкам он нашел быстро – не в первый раз выкручивался. Вернулся с пачкой старых рекламных газет и стоптанными кроссовками в руках.
– А ты, Марат, не морщись, – предупредил он меня. – Кошмары мне сниться не будут. Не придет она ко мне во сне и не закричит: «Отдай мое сердце и печень в придачу!» Потому что я профессионал. И твердо знаю, что мертвецы не ходят. Иначе бы давно из нашего морга разбежались бы по домам. И вообще, прикури мне, пожалуйста, сигарету, – Петруха приподнял руки в тонких латексных перчатках и сложил губы трубочкой.
Я щелкнул зажигалкой и вставил ему в рот тлеющую сигарету.
– Порядок, – блаженно прижмурившись, пыхнул он дымом, подцепил пальцами края взрезанного живота нашей клиентки и развел их в стороны.
Под брюшиной не хватало доброй половины внутренностей. Они, прикрытые клеенкой, аккуратной горкой высились на подносе в изголовье женщины.
– Приятель из медакадемии попросил. Ему биологический материал для практических занятий со студентами понадобился. А его им выдают, как нам те же самые опилки со стружками. На всем экономят, – объяснил наш патологоанатом, хоть я и не просил его откровенничать. – Ей на том свете все это ни к чему, не понадобится. Там никто не ест, не пьет и не испражняется. Вот насчет того, чтобы трахаться, не знаю. Господь Бог жестоко поступит, если лишит обитателей рая и этого удовольствия. В каком виде там существует секс, нам узнать пока не дано. Но уж не в земном, это точно. Зря ты отворачиваешься, смотри – в твои тридцать с небольшим лет полезно. Мозги прочищает получше классической немецкой философии и учения Зигмунда Фрейда, вместе взятых. Трезвый взгляд на жизнь тебе и в будущем не помешает.
Я не хотел смотреть, но глаза сами собой проследили движение руки Петрухи. Так бывает, когда приходится находиться в одной комнате с женщиной. Она переодевается и просит не смотреть. Ты соглашаешься, обещаешь не поворачивать головы, пока не прозвучит: «Теперь можешь смотреть», – а глаза сами косят, высматривая ее обнаженную фигуру, отраженную в стекле, в лакированных поверхностях мебели. Есть соблазны и искушения, от которых трудно отказаться.