– Передайте этому обормоту, за дохлую статью в номер я ему голову оторву. Алло?
– Госпожа Шестова, нельзя так громогласно объявлять свои преступные замыслы. Мне прямо сейчас выписать ордер или вы предпочтете лично дать объяснения?
– О, господин прокурор! Очень приятно вас слышать. Если я раскаюсь в этом преступном намерении и дам признательные показания еще по нескольким, мне зачтется?
– Вплоть до незаключения под стражу.
– Тогда в восемь вечера. Вы легко доберетесь от своего дома пешком в наше уютное полуподвальное помещение.
Прокурор попросил секретаршу принести чаю и принялся внимательно изучать медицинское заключение.
===============
Спокойствие пришло – неожиданное и словно чужое со стороны, – тупое, остановившее чувства и мысли.
Кроме одной – сделать уже ничего нельзя.
Время встало…
Снова пошло.
От другой мысли – холодной, как этот воздух перед рассветом, и такой же от всего независимой: надо восстановить справедливость, иначе мир окончательно потеряет себя.
Мир может зависеть от одного человека.
===============
Новый шеф Владимиру нравился: легкий и действительно искренний, а не с той нарочитой непосредственностью, которой любят прикрываться некоторые начальники. К тому же, по всему ясно – отличный профессионал. С предыдущим «главным» проблемы, правда, тоже не возникали, корректный был человек. Но дистантный, с ощущением своего серьезного уровня; терпеть не мог повторять дважды, казарменный несколько стиль держал, холодком от него отдавало. И предупреждал напрямую: возиться с проверками не станет – сами заботьтесь, чтобы никаких компроматов на вас было, выставить из прокуратуры он всегда способ найдет. В мэрии его даже очень побаивались, хотя делишки свои обделывали. Но как-то он рулил ими, чтобы не зарывались.
У собора Владимир остановился, осмотрел брюки, поправил галстук.
Робость некоторая возникла – со священниками никогда разговаривать не приходилось, и почти индифферентный к религии, относился он к ним, как к людям другого, малопонятного мира, отдаленного от привычного еще больше, чем мир, например, театральных кулис или иной какой-то экзотики.
Мысль озадачила – а как до этого настоятеля добраться, а если служба в храме идет?
Внутри… нет, службы не было.
Десятка два человек на большом пространстве.
Подсвечники массивные чеканной выделки, дорогие оклады икон, огромный иконостас – торжественно очень.