Отец и сын. Святые благоверные князья Александр Невский и Даниил Московский - страница 13

Князь Александр перекрестился, поднялся с колен, принял благословение архиепископа Спиридона и вышел к дружине своей.

– Братья! Не в силе Бог, но в правде! – произнес он знаменитые свои слова. – Не убоимся врага и супостата, яко с нами Бог!

Одобрительно зашумели новгородские воины, принимая княжеское напутствие. У всех появилась уверенность в торжестве правого дела. Бог не оставит без помощи Своей благочестивого князя. Держись теперь, дерзкий Биргер!

Пока войско по лесным дорогам спешило навстречу шведам, ижорский старшина Пелгусий, во святом крещении Филипп, выставил дозорных. Ночи стояли теплые и светлые. Дозорные схоронились в прибрежных кустах и, не смыкая глаз, несли ночную стражу.

Вдруг видит Пелгусий в предрассветном тумане ладью. А посреди ладьи – положив руки на плечи друг другу, стоят святые князья мученики Борис и Глеб.

Может быть, и подумал бы Пелгусий, что видит сон, но вдруг ясно слышит голос:

– Брат мой Глеб, вели грести быстрее, чтобы успели мы помочь нашему сроднику – князю Александру Ярославичу.

Возрадовался Пелгусий радостью великою. Как только князь Александр подошел к Ижоре с войском, рассказал ему о чудесном видении:

– А главное – свет. Какой-то необычный, как бы неземной свет исходил от плывущей по реке ладьи! Огней на борту не было, а что-то все же светилось! Или сама ладья вся светилась едва заметным сиянием?..

– Божие благословение на нас, – облегченно выдохнул князь. – Но я прошу тебя, Пелгусий, не говорить об этом никому, пока не увидим славы Божией.

Шведы, бросившие якоря в устье Ижоры, известной своими крутыми, обрывистыми берегами, спокойно отдыхали после дальнего плавания. По всему побережью белели шатры, среди которых возвышался златоверхий – Биргера. Сытно вечером поужинав, рыцари спали беззаботно, кто-то даже сны видел о том, как Господин Великий Новгород распахивает перед крестоносным воинством свои тяжелые ворота. Как вдруг на рассвете 15 июля 1240 года, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира, возле реки, дремлющей под млечным пологом, появились новгородские дружины. У этого воинства было как бы два крыла – конное устремилось в сторону Ижоры, а пешее торопилось к Неве.

Князь так задумал: пешцы[7] по невскому берегу шведов отрежут от шнеков, а конница тем временем по ижорскому берегу нападет на главную ставку Биргера.