– Ну, а ты чего хотел? – глубокомысленно отозвалась попутчица с прозаическим именем Татьяна. – Они сколько в разводе? Лет двадцать? Ну, вот… Разочаровалась в мужиках, замуж больше не вышла, посвятила себя сыну, а тут он, как предатель родины, сбегает к тому, кто обидел ее много лет назад.
– Так я же не к нему еду, а в Москву, – вяло возразил Егор, обмахиваясь сложенной газетой. В вагоне было душно, окна не открывались, а кондиционер отсутствовал как таковой.
– Ну, это ты сейчас так говоришь. Отец, каким бы он ни был, тебя встретит, хоть на пару дней, да приютит, а там еще неизвестно, может, и насовсем оставит. А мама твоя привыкла, что ты всегда дома, всегда рядом, под контролем и каблуком. Строгая она у тебя?
Егор пожал плечами.
– Строгая?.. Не знаю даже, как сказать… Она, по-моему, на весь мир озлобленная. Зациклена на правильности. Так правильно жить, так неправильно. Есть мораль, есть аморальность. И жить надо, как завещал дедушка Ленин: учиться, учиться и учиться…
– Откуда тебе знать дедушку Ленина? – рассмеялась Татьяна. – Вы уже, слава богу, миновали период, когда его личность была культовой.
– Читал много.
– Вон оно что… Скажи, а с отцом твоим она вообще не общалась?
– Никогда. Во всяком случае, при мне.
Татьяна бросила оценивающий взгляд на Егора и сощурилась.
– Ты одет хорошо, маму твою на вокзале видела. Тоже вроде не в лохмотьях. Твоя курточка приличных денег стоит, я такую своему оболтусу покупала. Это все на учительскую зарплату?
– Отец алименты присылает. Да и я работаю уже второй год в газете, правда, пока на гонорарной основе.
– Отец алименты присылает до сих пор? – удивилась Татьяна.
Егор нахмурился. Странно, но эта мысль не приходила ему в голову. Деньги от родителя регулярно капали на счет, несмотря на то, что сын давно был совершеннолетним, так что папочка вполне мог умыть руки. А он продолжал платить. И, судя по тому, как жила семья, отец платил неплохо.
– Я не знаю, – нехотя признался Егор. – Но, как мне кажется, это не просто так. Не от благородства. И вряд ли им движут отцовские чувства. Мне не понравилось, как она разговаривала в последний раз по телефону. Тон был такой… Властный, жесткий. Как будто она могла ему приказывать. А потом рыдала.
Татьяна ненадолго задумалась.
– Ну, тут много чего может быть, вплоть до давно похороненной измены. Возможно, твой папенька до сих пор чувствует себя виноватым, что ушел, бросив вас на произвол судьбы.