Не представляю, кто и за что его убил. Видимо, кто-то из
команды. Каюту обокрали. Вот это совсем интересно! Сундук вскрыт,
и, судя по блестящим царапинам, совсем недавно. Надо понимать,
выжившие пираты переждали шторм на судне и на рассвете, пока я
валялся в беспамятстве, перебрались на сушу. Как? Черт знает.
Может, у них шлюпка была или ялик.
Покопался по ящикам, нашел одежду. Капитанские тряпки пиратов не
интересовали, так что гардероб остался почти нетронутым. Несколько
камзолов, кольчуга-безрукавка, кожаный колет и две пары сапог.
Штаны, две пары белья. Прикинул — размер вроде мой. Ладно, потом
примерим. Мне инструменты нужны. Был же у них на корабле
мастеровой? Должен был быть. Знаю, что на судне капитана Наэрра
имелся парусных дел мастер. И корабельный плотник тоже. Значит, и
здесь такой присутствовал.
Пока я обыскивал каюту, живот забурчал. По воде плавало
несколько сухарей, так что… сами понимаете. Жрать захочешь — и не
такое сожрешь. Нашлась бутылка вина. Целая. Тоже неплохо. Главное,
что меня очень обрадовало, под одеждой нашлась кожаная папка. Там
лежали небольшая карта южного побережья, какие-то письма, расписки
и даже бухгалтерская книга. Ну просто не гардероб, а сундук Билли
Бонса! Жаль, но денег и оружия не нашел.
Обнаружил небольшой мешочек с сухарями. Он висел на стене и от
воды не пострадал. Даже удивительно, что пираты не забрали. Еда
все-таки. Пусть и твердая. Вещи я вытащил наружу и сложил в сухом
месте.
Понемногу начало вечереть, и надо было подумать о ночлеге. На
берег еще рано — не все дела на судне закончил. А если учесть, что
корабль лежит на боку, одна из стен прекрасно подойдет для
лежака.
Присел, и вдруг накатило. Нет, не страх. Усталость. Сил не было
даже пошевелиться. Лениво грыз сухарь, подставив ладонь лодочкой,
чтобы крошки даром не сыпались, и смотрел на звездное небо.
Все-таки боги милостиво обошлись со мной. Уже засыпая, увидел
Мэриан. Она плакала. Хотел подойти, обнять, но она вдруг исчезла.
Увидел старого дракона, который смотрел на меня и качал своей
большой головой, словно осуждал мою беспечность, из-за которой я
очутился на краю света. Я уже спал. Это был очень длинный день.