Так началась первая из наших многочисленных встреч, которая, как и последующие, вылилась в пьянку по-черному. Мне это было необходимо, чтобы поверить в свои силы, потому что вообще-то я пишу стихи да рассказы. Писать сценарии всегда казалось мне дурацким занятием. Но в эту идиотскую ловушку попадались люди и поумней меня.
Джон Пинчот со стаканчиком в руке подсел ко мне.
Это был бесконечный вечер. Все говорили и говорили, не знаю даже о чем. Мы с Сарой так набрались, что ни один из нас не мог сесть за руль. Нам любезно предложили остаться на ночь.
В спальне, не зажигая света, Сара разлила по стаканам остатки красненького и спросила:
– Ты в самом деле собираешься писать сценарий?
– Черта с два, – ответил я.
Дня через три-четыре Джон Пинчот позвонил снова. Он был знаком с Денни Сервером, молодым режиссером и продюсером, у которого имелась своя студия в Венисе. Денни разрешил нам посмотреть у себя в проекционной документашку Пинчота «Зверь смеющийся» – об одном черном диктаторе, который залил свою страну кровью. Мы договорились, что встретимся у Пинчота, выпьем для разгону и отправимся на студию.
Джон открыл дверь, мы с Сарой вошли. Джон был не один. В комнате оказался какой-то парень. У него были необычные волосы – белокурые с сединой. А лицо розовое, даже красноватое. Глаза круглые и голубые, совсем круглые и очень голубые. У него был вид школьника, который собирается отколоть какой-то дьявольский номер. Как я потом убедился, у него всегда был такой вид. Чистый джокер.
– Франсуа Расин, – представил его Джон. – Он снимался у меня и у других режиссеров.
– Причем другие мне платили, – с поклоном отозвался Франсуа.
Джон пошел за выпивкой.
– Извините, – сказал Франсуа, – я сейчас освобожусь.
На столе рядом с ним красовалась электрическая рулетка, колесо которой приводилось в движение нажатием кнопки. Рядом лежали стопки фишек и длинный лист бумаги, заполненный цифрами. Еще была доска для записи ставок. Франсуа сделал ставку, нажал кнопку и сказал:
– Вот моя леди Вертушка, в которую я влюблен. Вошел Джон с выпивкой.
– Если Франсуа не играет, он либо тренируется, либо думает об игре.
Колесо остановилось, Франсуа сгреб выигрыш.
– Я изучил закономерности вращения колеса, – сказал он, – и куда бы ни упал выигрыш, я всегда угадываю.
– Система замечательная, – вставил Джон. – Жаль, что она не срабатывает в казино.