– Дядя Илья, уж стыдно мне до чего, что ты видел, как ребята за мной гнались!
А он ей:
– Ты благодари бога, что повстречалась со мной.
А на улицу поглядеть, – вихрь! Девки мчатся кто куда, парни за ними. Васька от барских ворот вернулся да за Наташкой припустился. Та – шасть в первые сени.
– Тетка Прасковья, дай попить! Что это пить захотелось. – А сама дрожит вся. – Как холодно! Озябла! – Бледная.
Прасковья домекнулась.
– Ты разденься, говорит, погрейся, я тебя потом провожу до двора.
Наташка потом сказывала:
– Уж я рада как была, что Прасковья меня приголубила!
Вдруг видим, Катька мимо бежит, а за нею следом Прошка, – большой такой, плечистый. Поймал. Она завизжала, а он ей:
– Кричи, кричи, – себя же срамишь! Все знать будут. А мне не стыдно, я мальчик.
Она на ласку перекинулась:
– Прошенька, миленький, не губи ты меня!
– Говори у меня!
И потащил ее в проулок, к Степановым ометам. Что делать? Выскочить, на помощь кликать – самих же нас парни поймают. Лежим в соломе, дрожим и потихоньку плачем. На улице тихо стало, собрались мы вылезать. Вдруг слышим в проулке говор. Прошка с Катькой идут от ометов. Уж она-то плачет, заливается. А он ей:
– Чего плачешь? Как приду из солдат, сватать тебя стану.
Вот пришла весна. Пошли мы к мельнику на работу, плотину прудить. Мы с Катькой копаем землю. Понемножку из ямы, где землю копали, на луг выбрались, отошли от людей. Я Катьке и говорю:
– А вышла ты, Катька, всех девок розеватей!
– Чем я розеватая?
– Уж говори там. Небось мы все видели, знаем.
– Что вы знаете?
– А то! Говорили все: Катька Коломенская всех провористее, а вышла она всех девок розеватее.
– Да что вы видели? Спрятались где?
– Тогда, Святками еще, на улице.
– У-у!.. Девушки! Неужели видели? Где же вы были?
– В одонье нашем спрятались.
– Девушки, не сказывайте никому!
– Кабы сказывали, все бы уж знали. Ты видела, все девки расходиться стали. И тебе бы тогда идти нужно.
– Я нешто хотела. Уж как я плакала, как плакала тогда! А он божится, что, как из солдат придет, женится на мне.
– То ли женится, то ли нет.
– Верно, девушки, верно! А только что же я теперь могу!
У самой слезы на глазах.
– А может, говорим, и вправду сватать станет. Что ж плакать, слезами не поможешь.
А Прошке осенью жребий в солдаты не выпал, он домой и воротился.
– Что ж, – говорит, – дом мой бедный, а у Катьки всего много напасено: и одежи и обужи. Буду ее сватать.