- Значит, будем пробовать, -
вздохнул я. Довольно тяжко, должен признать. – Лишь бы кто-то типа
Хранителей не заявился. Как думаешь, у людей есть такой клан?
- Недостаточно информации для
анализа, капитан Заварзин.
- Молодец, технично отмазался!..
Завершить фразу мне помешал капитан
Рин, чья каменная рожа заняла почти весь вспомогательный экран,
развернувшийся по центру рубки:
- Эй, Алекс, ты долго ещё будешь
время тянуть? Симатта! Мне тут уже весь мозг вынесли!
- Сейчас, кэп, только тесты
прогоню.
- Да сколько можно, э? Запомни,
Алекс: самурай колеблется ровно до того момента, как примет
решение. После этого он действует.
- Ой ли? А кто мне говорил, что
вообще не колеблется?!
- Кто говорил?
- Ладно, погнали…
- Давай, мы ждём.
Чёрт, а ведь и впрямь как-то… не по
себе. Столько лет я шёл к этому моменту, и сейчас не мог себя
заставить ткнуть в виртуальную кнопку, запускавшую процесс отстрела
понтона номер один – того самого, что оснащён полным комплектом
гексовской аппаратуры для перемещения в подпространстве. Это мой…
скажем так – автономный «эхолокатор». Назначение у него ровно одно:
«нырнуть» в «пуповину», издать «зов» и записать отраженный сигнал,
после чего подняться на «поверхность». Ну а дальше в дело вступит
большой вычислитель «Набата» – настоящий шедевр инженерной мысли
двух рас, сплав человеческих и гексаподских информационных
технологий с гибридным же физическим носителем. Мы с Рин-тян четыре
месяца убили на отладку, плюс «Спрут» принимал самое деятельное
участие в процессе. Под чутким руководством девчонки, естественно.
Ну и Кумо помог…
Кто такой Кумо? Так мой «питомец»,
приблудившийся с гексаподского военного координатора «Ищущего
путь», уничтоженного Ульем Хранителей. Голографический мини-гекс, в
действительности же наделённая самосознанием программа,
сформировавшаяся из полутора десятков разумов
гексаподов-аналитиков, в момент гибели работавших в режиме
«единения». Я довольно долго не мог подобрать ему имя собственное и
обходился мысленным образом, который он прекрасно улавливал,
поскольку обитал в моём собственном «нейре». Но вот при общении в
более, хм, многочисленной компании – или когда он сам транслировал
виртуальность тем же кэпу с Борисычем, или когда Рин-тян самовольно
при попустительстве «Спрута» в наше воображаемое пространство
вторгалась – приходилось трудновато. Обращения типа «мой вероломный
друг» звучали странно, но больше ничего толкового на ум не
приходило. А помогла разобраться с проблемой всё та же непоседливая
капитанская дочка. Как? Да как обычно, в её неповторимом стиле –
работали мы как-то в той самой виртуальности, а она возьми да
ляпни: