, породит повсеместно то, что теперь является в редких случаях и приведет к совершенной анархии. Ненависть между двумя сословиями, обязанными жить вместе и на добром согласии которых должно основываться все благосостояние государства, поселится окончательно. Улучшить быт крестьян без их освобождения, оградить крепостного человека от произвола помещика, не уничтожая вовсе его власти, согласовать свободу и неволю, полицейскую и административную власть помещика и самостоятельность крестьянина – задача чисто невозможная; а между тем эта-то задача и лежит в основании идеи постоянного
[5] перехода от зависимости к свободе. Крестьяне переходного состояния должны получить право жаловаться на помещика и вместе с тем подлежат его полицейским взысканиям. Возможно ли такое положение? Да и к чему поведет это право жалоб? Может ли существовать беспристрастный суд, когда он будет в руках чиновников, которые также помещики? Возможно ли допустить беспристрастный суд, когда власть и подчинение должны остаться и после суда? Сверх того, давно уже в народе ходят слухи, что он должен быть свободным. Он чувствует
, что наступило время, в которое он может надеяться на лучшую участь, ожидает этого со спокойствием и с твердым убеждением, что это необходимо. Можно ли при этом настроении народа поставить его в полузависимость и растолковать ему необходимость этой полузависимости в видах административных? Он не поймет как этих целей, так и их необходимости, а что всего хуже, он не поверит, что на это есть Высочайшая воля. Он будет разочарован в своих ожиданиях, и негодование вследствие этого разочарования обратится опять на помещиков, в которых он увидит своих притеснителей. Неминуемым следствием такого положения дел будет совершенное нарушение всего хозяйственного порядка, который желают поддержать постепенным переходом к свободе, и притом разрушение не временное, которое бы могло пройти, как скоро уляжется брожение умов, – нет! Разрушение, порожденное ненавистью, следовательно, на долгое время, если не навсегда. Остзейские провинции
[6] не могут служить в этом случае примером. Не говоря уже о том, в какой мере сносно настоящее положение тамошнего работника и лучше ли оно в сравнении с положением помещичьего крестьянина в Тверской губернии (что подлежит большому сомнению). Следует заметить, что остзейский крестьянин до сих пор находится еще в переходном состоянии. Преимущественный способ отбывания крестьянами Эстляндской губернии господских повинностей есть барщина, и помещик может подвергать неисправных работников телесному наказанию. Такое положение после долгих стремлений к освобождению и самый продолжительный срок переходного состояния вовсе не говорят в пользу подобного учреждения. Где то хваленое освобождение, когда существует барщина и розги? Этого освобождения не было и нет! Оно существует только на одной бумаге. Во всяком случае, это переходное состояние возможно было в Остзейских провинциях, но не у нас. Там крестьянин относился к помещику как раб; он сделался им вследствие завоеваний. Там крестьянин принадлежит к одному племени, а помещик к другому, и крестьянин никогда не считал себя собственником той земли, на которой жил. У нас наоборот, крестьянин никогда не был в полном смысле рабом, сословие русских помещиков не есть сословие завоевателей, а потому отношения между ними и крестьянами должны были образоваться более мягкие, на началах патриархального быта, и крестьянин наш, будучи всегда владельцем земли, а не батраком, привык себя считать собственником земли. Для него положение остзейского батрака будет невыносимым. Сверх того, количество крепостных в трех остзейских губерниях, поставленных в такое положение, совершенно ничтожно в сравнении с десятью миллионами душ великороссийского крепостного сословия. Что могли сделать остзейцы? Они были поставлены в совершенную необходимость подчиниться безропотно своей участи, даже если и не были ею довольны. Будет ли это так у нас – отвечать трудно. Из всего этого ясно, что постепенное освобождение крестьян представляет такие опасности, которыми рисковать не следует. Совсем другое дело переход решительный, так, чтоб между крестьянином и помещиком не оставалось никаких отношений, кроме могущих установиться впоследствии по обоюдному соглашению. Такой переход не породит никаких неудовольствий со стороны народа. Возможность разрешения вопроса этим способом рассмотрим ниже, а здесь будем разбирать предположения, сообщенные правительством.