Его жена, возвратившись домой, сразу отправилась спать, полагая, что муж очень скоро вернется. Утром, заглянув в его комнату, решила, что тот отправился до завтрака по каким-нибудь хозяйственным делам, что иногда бывало. Постель он тоже всегда сам застилал… Ресторан начинал работать в десять утра, и вот около этого времени пришедшие на работу служащие и обнаружили труп хозяина.
Что именно произошло, никто из них не понял и, судя по залитой кровью груди и горлу, все решили, что он был ночью зверски зарезан. Об этом и сообщили.
Гамильтон немедленно выехал. Во второй машине, заскочивший в госпиталь за медэкспертом Фолби, сразу вслед привез самого Уолтера.
– Шеф, – чуть смущенно проговорил он, – я просил господина директора послать кого-нибудь из сотрудников, но он сам пожелал.
– Ей-богу, не стоило, Билл, – сказал Гамильтон, пожимая тому руку перед входом в ресторан.
– Ничего, Фрэнк, мне сейчас лучше поработать.
– Понимаю. Тогда пошли.
Около входа толпились служащие и уже собралась изрядная куча окрестных зевак, по преимуществу женского и детского пола. В дверях, как и положено, стоял полицейский.
– Вот эти двое, сэр, – он показал на мужчину и женщину, – они первыми увидели труп.
– Сержант, снимите с них протокольные показания. Прошу вас, Билл.
Труп старика Коули лежал недалеко от дверей вдоль первого ряда столиков. Один стул был повален, возможно, самим хозяином, когда он падал, в остальном – никакого видимого беспорядка. На стойке бара, не выключенный с ночи, продолжал работать телевизор, а на ближнем к нему столе стоял недопитый бокал и тарелки со вчерашним ужином – вот и все. В зале уже трудились фотограф и эксперт, который как раз снимал отпечатки пальцев с бокала.
Минуты две пришлось подождать, пока фотограф делал снимки трупа во всех необходимых ракурсах, потом Гамильтон кивнул Уолтеру, и тот быстро направился к телу, открывая на ходу белый выпуклый кейс.
Крови было очень много, наверное, вследствие повреждения крупных артерий и вен. Кровь запеклась, почти закрывая горло, растеклась крупными пятнами по рубахе и по полу около головы.
Прежде всего Уолтер бросил кусочки засохшей крови в две разные пробирки, потом осмотрел белки глаз покойного, приложил какую-то тоненькую бумажку к зрачку и, еще с минуту поколдовав, объявил: