Понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться.
Впереди в зале Дункан заметил напольные вазы с цветами, дорогую мебель, кажется, выполненную под старину… затем женщину в глубине, удалявшуюся от них медленными шагами. Она не услышала, продолжая, видимо в очередной раз, движение от одного конца залы к другому. По плечам и разведенным локтям угадывалось, что в такт шагам она сжимает сцепленные у груди руки.
Женщина еще немного прошла, повернулась и застыла, издали глядя на них. Капитан не рассмотрел лица, но отчего-то подумал, что миссис Ванлейн красива.
Нет, кто-то просто об этом ему раньше рассказывал.
Из-за изрядной дистанции говорить пришлось громким голосом, он представился и выразил соболезнования.
Та, выслушав, качнула в ответ головой и пошла к ним, все так же со сцепленными у груди руками – он лишь хотел попросить разрешения подняться для осмотра наверх – женщина шла чересчур быстро, мелькнула мысль, что у нее туман в голове и выйдет неловкое столкновение.
Обошлось, она вдруг встала всего в полу ярде.
В Дункана уперлись темные большие глаза с расширенными, еще темнее, зрачками.
– Спрашивайте, капитан. Я уже ответила на вопросы вашего офицера, но если нужно, спрашивайте.
Слова прозвучали чеканно и излишне решительно, с очень понятной целью – создать уверенность в себе у себя же самой.
Дункан не смог бы сказать, чем красиво ее лицо, но факт не ставился под сомнение.
Позже, в машине, он все-таки определил свое впечатление: бывает эстетика в целом, которую невозможно объяснить отдельными элементами, и еще – у нее не отпечатанные природой черты, а привлекающие к себе изменчивым выражением.
Женщина обнаружила вдруг сжатые у груди руки, и распавшиеся, они повисли как не свои, голова чуть склонилась, волосы от плеч съехали к щекам – энергии, которой, казалось ей, было много, хватило, лишь чтобы подойти и проговорить те слова.
Дункан сказал, что хочет подняться, осмотреть площадку – так нужно для полицейского протокола.
– Да-да.
Она поискала вокруг глазами, сказала опять «да-да» и неуверенно двинулась в сторону к креслу.
Капитан на всякий случай проследил этот путь до конца.
– Кто, говоришь, еще в доме? – они повернули со второго лестничного пролета на третий этаж.
– Служанка, сэр. Или она кухарка, или и то и другое. Еще – четверо детей.