– Глухарь, – уже безнадежно сказала Ника, потянувшись к нему через стол, заставленный грязной посудой. – Я нормальный человек. Поверь мне, до этого глюки меня не беспокоили…
Она с досадой поморщилась, заметив, с каким удовольствием пьяный Глухарь уцепился за слова «до этого».
– Почему ты мне не веришь? – перекрикивая шум в зале, продолжала Ника. – И может быть, через пару месяцев, когда оттуда еще кто-нибудь дозвонится, ты пожалеешь, что не послушал меня! Твой друг…
– Послушай! – Глухарь облокотился на стол и попал локтем в пепельницу, переполненную окурками. – Все забываю у тебя спросить, твое полное имя Вероника что ли?
– Мое полное имя Ника, – сквозь зубы процедила она. – И другого у меня не было никогда.
– Тебе… двадцать?
– Двадцать один, – после паузы ответила девушка, и ей показалось, что он не расслышал ее слов.
Да и нужен был ему этот ответ, как кусок хлеба голодному живодеру.
– Так, говоришь, связь по мобильному плохая была? – Он сдерживал смех.
– Да. – От злости ее затрясло. – Шум, треск.
Разговор не заладился с самого начала. Ее рассказ о ночном звонке не произвел на сталкера ни малейшего впечатления. И совсем не потому, что тот был пьян. Давно и беспросветно. Трудно отрицать очевидное – никто и никогда не звонил с Зоны. Даже для новичков не секрет: все приборы, действие которых основано на электромагнитных волнах, могут подвести в любую минуту. Самый надежный девайс там счетчик Гейгера. Вот, пожалуй, и все, на что можно положиться. Зона – это маленькая смерть. Всякий уходящий знает, что она может настигнуть тебя сразу за периметром, в одной из тех аномалий, которые как грибы после дождя плодит новый выброс. Может удовлетворить свое порочное любопытство, равнодушно наблюдая за тем, как распадается мертвая плоть, желтой слизью вытекают незрячие глаза, а ты сам, лишенный сознания, – не более чем пристанище для жирных червей, – бродишь по запретным дорогам, куда живым вход воспрещен.
Может вдоволь натешиться и растянуть удовольствие, оставив тебе сознание, помещенное в гниющую оболочку мертвого тела.
Бар «Приют», где Ника по указке нашла Глухаря, был забит до отказа. Сквозь густой, тяжелый воздух, пропитанный запахом крепкого мужского пота, с трудом сочился свет разноцветных мигающих ламп. Деревянный помост для стриптиза, накрытый металлическими листами и для верности укрепленный шестами, намертво вбитыми в потолок, пока пустовал. Два десятка столиков были заняты сталкерами, отдыхающими после праведных трудов. За каждым из них царила своя атмосфера. Кто-то справлял поминки по погибшему товарищу, кто-то радовался тому, что остался жив, кто-то в очередной раз распространялся о том, как с честью вышел из, казалось бы, безнадежной ситуации.