Тут вахмистр чуть приподнял бровь, настораживаясь. А я продолжила:
– Повышение, свой новый чин, вы совсем недавно получили, хоть обещано оно было давно. Вам все еще неловко командовать своими товарищами, с которыми вы были недавно ровней. Женаты вы года два, может, меньше, но не менее полутора лет. Сегодня ваш маленький ребенок плохо спал, и вы не выспались. От недосыпания и от того, что съели за завтраком жирного, у вас случилась изжога, и вы по пути на службу заходили в аптеку. Но порошок свой так и не выпили.
С каждым словом лицо вахмистра вытягивалось все больше, он даже снова вспотел и стал утирать лоб платком. Когда я закончила, он еще раз потер воспаленные глаза и спросил:
– А может, я не выспался оттого, что на службе был? – сказал он скорее ради того, чтобы хоть что-то сказать. Похоже, я почти про все угадала верно.
– Нет, время смены уже прошло, и вы только что заступили на свой пост, – засмеялась я.
– Сдаюсь! Но как вы догадались, что я перед своими товарищами неловкость испытываю. Я же этого никак не проявил, слежу за этим, можно сказать, специально.
– Верно. Уже поэтому можно догадаться. Но вы вот и усы тоже не так давно отпустили. Если раньше усов не носили, а тут отпустили – примерно в то же время, что и повышение получили, – значит, растите их для солидности, чтобы старше казаться. Кстати, перестаньте их трогать. Это как раз несолидно и вообще некрасиво.
Мы спустились на перрон как раз вовремя, потому что к вахмистру подбежал станционный дежурный:
– По расписанию? – спросил он запыхавшись.
– Иди, звони уже, – разрешил вахмистр.
Он повернулся к нам, потянулся рукой к усам, одернул себя и сказал, засмеявшись:
– Благодарю за содействие. Потрясен, просто потрясен, сударыня. Боюсь, что теперь стану верить газетам даже больше, чем вы советуете. До свидания и счастливого вам пути.
– До свидания, – ответила я. – Если бы не обстоятельства, сказала бы, что рада была встретиться. А для ребенка лучше репейное или кедровое масло, чем присыпки, тут аптекарь вам неверный совет дал.
Вахмистр всплеснул руками, засмеялся и еще раз взял под козырек.
– И вам всего доброго, – сказал Иван Порфирьевич.
Вахмистр побежал по своим делам, придерживая на боку кобуру.
Пассажиры у вагона, слышавшие этот разговор, посмотрели на нас с уважением, а кое-кто с опаской. А уж у Маши сделались такие глаза, что я стала совершенно уверена, ей не более чем на полчаса достанет терпения не бежать ко мне с расспросами.