– Не можешь, значит пошел вон сейчас
же! Не получишь ни единого голда! Я всем расскажу, что ты за
бездарь! Чтобы больше никому не пришлось с тобою мучиться! Вот
прямо сейчас пойду в администрацию и расскажу!
Глубокий вдох, выдох, и я вроде бы
немного успокоился. Дотянул до двери, открыл, вышел на лестницу и
полез в характеристики. Накинул себе еще 1 очко в силу с мыслью,
что на этом все. У меня и так уже перекос через край пошел.
Осталось всего 3 свободных очка. Стало чуть полегче, но опять же,
спускался по лестнице на дрожащих полусогнутых.
Мысли кипели – не столько злость в
отношении Мастера, сколько поиск возможности выкрутиться из
создавшегося положения. Если уволюсь и получу минус десять к
репутации – это станет концом моей трудовой деятельности. Во всяком
случае, работа на короля мне больше не светит. Он дает работу лишь
тем, у кого положительная репутация. Да и добряк вряд ли возьмет
после такого падения. Придется терпеть, пока не накоплю ее
достаточно. А это выходило – десять дней.
«Че-е-ерт!..»
Хотелось заорать вслух от охватившей
злости.
Зато Мастер переплета оказался
добрейшей души непись. Снова принял у меня с порога новую партию и
понес раскладывать. Вот правильно говорят – алчность всегда губит.
И повелся-то на один единственный несчастный голд!
Следующие ходки прошли спокойно.
Мастер снова принялся за изучение свитка. Я было расслабился.
Вместо пяти стопок взял четыре. Только повернулся, а он на меня уже
вылупился. Пришлось добавить. А пятая реально выматывала до
невозможности. Из-за нее у меня до минимума падала скорость, и
выносливость постоянно уходила в красноту. Она теперь, по-моему,
толком вообще не восстанавливалась. Это означало, что к вечеру я
буду валиться с ног от усталости, невзирая на наличие или
отсутствие тяжестей.
Дабы обхитрить изверга, выходя на
лестницу, я снимал злополучную пятую стопку и оставлял ее у двери.
Дальше, когда их накапливалось четыре штуки, уносил вниз. Только
благодаря этому смог доработать.
Тем временем Юстов Гордон изучил
свиток и взялся за перо. Удивился, когда увидел, что оно было
черным, а после приняло белый окрас. Оказалось, что перо было
непростое: Мастер окунал его в чернильницу, и оно чернело; потом он
мог долго писать, не тратя время на «походы» за чернилами, пока
чудо-перо полностью не белело. Но вот что удивило, статы на его
письменный прибор вообще не высвечивались. Так что было непонятно:
то ли у Мастера был особый экземпляр, то ли у них тут все перья
такие.