Мчусь через заснеженный лес, взметаю вокруг себя белоснежные жгуче-холодные хлопья и пытаюсь закрыться рукавом рубашки от летящей в лицо крупы. Давно уже не чувствую ступней, проваливающихся в кипящую белизну, израненных острыми ледышками и промерзшей черной землей. Сердце колотится в груди, бьется о ребра, пытаясь выломать их, раздробить, вырваться на волю и броситься прочь от проклятого места, оставшегося за спиной. Над головой разносится пронзительное “кар” и свист морозного ветра, а впереди – густые тени, от которых нет спасения.
Ветки деревьев, как живые, хватаются за одежду, рвут в клочья тончайший шелк и дергают из стороны в сторону, нарочно пытаясь свалить меня в снег.
Рвусь вперед, до хруста костей, до треска, до растянутых жил, и отбрасываю прочь цепкие черные ветки-пальцы, чтобы уже через секунду вывалиться на гладкий камень моста.
“Мы сегодня его уже проезжали, – громыхнуло в голове. – Это дорога к Волчьему Клыку”.
И правда, противоположная сторона была чуть выше леса, из-за чего в первый раз мне показалось, что замок окружен только белизной снегов и скалами, но стоило подъехать к краю колоссальной расщелины, где на дне плясали темные волны, как взору открылось невероятное зрелище.
Бесконечность мохнатых елей, тянущихся от самого края до замка, растекающихся полотном серебристо-зеленого моря.
Сейчас же белокаменный мост кажется мне непреодолимой, покрытой льдом преградой. Опора уходит из-под ног – и я падаю навзничь, крепко приложившись головой о холодные плиты. Мир рвется, как прогнившая ткань, разлетается обугленными клочками в стороны и искажается, когда я приподнимаюсь на локте и смотрю в направлении леса.
Среди массивных стволов воздух гораздо темнее и ходит ходуном, закручивается тугими спиралями.
Темнота корежит деревья, сдирает кору, оставляя на белой мякоти густые маслянистые потеки, скользит по оставшимся в снегу следам черными влажными языками. Что-то там движется, в этой непроглядной мгле.
Сверкает алыми глазами, усмехается криво, демонстрирует острые зубы-иглы.
Враг приближается медленно, облизывается, скалит жуткую пасть, а я не могу даже закричать, потому что не хватает воздуха и в горле сухо – не сглотнуть.
Шаг назад – робкий и неуверенный. Камни скользят под израненными ступнями, жадно впитывают кровь, сочащуюся из порезов и царапин. Мрак неумолимо надвигается , но не нападает – он играет с загнанной в угол жертвой и оттягивает последний удар, который, я не сомневаюсь, разорвет меня на части.