Мы поднялись спозаранку и поехали по 11-му шоссе. Конор прихватил снаряжение для виндсерфинга, а я – пару бутылок вина и стейки для барбекю. Приехав, я помахала перед носом у Фионы белым целлофановым пакетом, в котором уже свернулась бурая кровь.
– Ох ты! – выдохнула она.
– В магазине мне показалось, что их стоит купить.
– Стоило, стоило, – заверила она. – Что за мясо?
– Пакет с жопой, – фыркнул Конор. Сквозь белый пластик примерно так оно и выглядело.
– Стейки из ноги ягненка, – сказала я.
Меган, моя племянница, расхохоталась. Ей было почти восемь, а ее братику Джеку всего пять, и он с веселым визгом нарезал круги. Конор погнался за ним, вытягивая руки с хищно скрюченными пальцами, поймал, прижал к земле, ухая что-то вроде:
– Ха-ха, жопа, ха-ха!
Как бы Джек не захлебнулся до рвоты, подумала я, тут счастливому семейному выходному и конец, но Фиона смерила парочку суровым взглядом и сказала лишь:
– Надеюсь, место найдется.
После чего поднялась по узким деревянным ступенькам и скрылась в своем фургоне.
Я пошла следом. Фиона стояла на коленях, впихивая мясо, уминая его, словно мягкую подушку, в нижний ящик морозилки. Рядом лежали овощи и салат.
– Ох уж этот трейлер!
– Тут славно, – вступилась я.
– Спальня sur mer[6].
– Ну… – протянула я (поди знай, что на такое ответить). Огляделась: пластиковые перегородки с узором под обои, сделаешь шаг – все затрясется. Но ведь симпатично. Кукольный домик.
– У женщины в третьем отсюда фургоне деревянные жалюзи.
– Разве тут все не понарошку? – удивилась я.
– Ты себе не представляешь, – сказала она.
Шэй, как выяснилось, подумывал купить настоящую дачу возле Гори, а то и что-нибудь на континенте, может, во Франции. Обо всем этом Фиона, хватив вина и солнца, объявила во всеуслышание, когда собрались гости. Но с утра, когда она стояла на коленях перед невместительным холодильником, на полу, шершавом от песка, я пожалела славную сестренку: всегда-то ее в чем-нибудь превзойдет женщина, которая живет в третьем от нее фургоне.
К середине дня распогодилось. Тучи поползли к морю, по воде тянулись их тени, сумрачные и четко очерченные. Зрелище поинтереснее телевизора. Мы сидели на свежем воздухе, нацепив большие солнечные очки, шевелили пальчиками ног со свежим лаком – у одной бирюзовые ногти, у другой темно-синие. Просто сказка. Надо было и маму прихватить, ей бы понравилось, но мне и в голову не пришло. Не знаю почему.