Я не добежала до позиций «стратегических».
Меня саму спасло только то, что боевая лента двигается
автономно.
Я ничего не слышала. Изготовившийся к драке, он двигался
совершенно бесшумно для человеческого уха. Лента сама почуяла его.
Перпендикулярный коридор. Через две секунды он должен был увидеть
меня.
Только бы получилось.
В полном костюме средний десантник может уделать ррит
врукопашную. Но я всего лишь экстрим-оператор, и костюма у меня
нет. Если лента не атакует, я умру.
Я не успела разглядеть своего противника. Только огромный
полупризрачный силуэт, заполнявший коридор от стены до стены.
Кажется, воин задевал макушкой потолок. Я приказала ленте: «Убей!»
и упала навзничь.
За миг до этого биопластик рванулся с моей руки.
За доли секунды, пока лента находилась в полете, рритский воин
успел выстрелить. Успел выхватить нож и рассечь летящий в него
сгусток смерти — раз и другой, на три части. Три раскаленные капли
прилипли к его броне. Быстро просочились. Достигли кожи.
И тогда он закричал.
У ррит высокий болевой порог. Очень высокий. У них не везде есть
нервные окончания. Вдобавок наставники учат воинов пренебрегать
страданиями. Но когда твои внутренности превращаются в кровавый
суп, не думаю, что все это имеет значение.
Я поднялась, когда он затих и перестал корчиться. Меня била
дрожь. Я сняла еще две ленты и подготовила их к бою. Но это
оказалось лишним. Как я и предполагала, для эффективного
уничтожения вполне достаточно одной.
Я стояла над трупом, и ленты извивались в моих руках. Когда-то в
школьном учебнике истории я видела древнюю статуэтку. Критская
богиня со змеями. Правда, для полного сходства мне пришлось бы
обнажить грудь.
Лента потеряла интерес к дезактивированной органике, вновь
собралась воедино на страшно разрытом животе мертвого и поползла ко
мне. На ней даже крови не осталось.
Это был молодой ррит. На Фронтире я слышала, что ррит
вырождаются, что новое, послевоенное поколение сильно уступает в
доблести тем, кто помнит прежнее величие своей расы. Молодняк
боится х’манков до расслабления внутренностей, готов ползать перед
ними на брюхе и выпрашивать объедки.
Что-то не заметно. Юноша не успел проявить свою доблесть, но
плоды вырождения выглядят иначе.
Если отбросить человеческие представления о красоте гуманоидов,
то ррит красивы. Ррит абсолютно целесообразны. Как дикие звери.
Зарождение разума, развитие техники и культуры не отразилось на их
сложении. Даже клыки и когти не атрофировались.