Да, вы правы, я пыталась впасть в истерику, думая о своей
несчастной судьбе. Мне тридцать, я никогда не была замужем. Пару
лет назад меня иногда посещали мрачные мысли, но с тех пор как меня
официально казнили, мне стало настолько все равно… Теперь-то я в
любом случае не смогу завести постоянного партнера. Тем более
детей. Еще я думала о казни. О несправедливости мира. О своих
родителях, которых постиг такой горький позор — дочь-убийца…
Безрезультатно.
То есть я расстраивалась. Злилась. Кусала губы. Даже плакала.
Но, судя по моему невеликому опыту, для впадения в истерику мне
нужны были животный страх, шок и полное непонимание происходящего.
А их-то как раз и не предвиделось. Я не могла испугаться Аджи. Я не
верила, что он сможет меня обидеть. Что бы ни случилось, во что бы
он ни превратился. Он же практически разумен.
Он же меня любит.
Кончилось все это галлюцинациями. И тогда попытки впасть в
истерику я прекратила.
Но не попытки войти в мысленную связь. Во-первых, выбирая между
бесплодными усилиями и бездействием, я всегда выбирала первое. Как
лягушка в кувшине. Во-вторых, где-то в глубине души я была уверена,
что какая-то по счету попытка бесплодной не останется.
Общение с нуктой, конечно, развивает убогие телепатические
способности человека, но итог развития все равно очень скромен.
Друг с другом пересылаться у операторов еще никогда не получалось.
Правда, Николь говорит, что в детстве умела мысленно разговаривать
со своим братом Дэнни, а во время полового созревания эта
способность пропала.
Не факт, что правда.
Николь жутковатая. В раннем детстве она всерьез считала Рекса
своим отцом, и ее очень печалило отсутствие хвоста. Надо сказать,
что ее биологический отец даже не пытался как-то исправить
положение. Хотя и не был разведен с ее матерью. Бегают дети на
воздухе, играют со зверем. Упадут с дерева — зверь поймает,
прихватит в воде судорога — зверь вытащит. Ни один подонок не
пристанет — зверь рядом.
Удобно.
Даниэла слишком поздно заметила странные привычки у детей. К
матери-то они относились нормально, а что с отцом предпочитали не
общаться — так и он с ними тоже не особенно. До сих пор вспомнить
жутко: жилы на шее Николь страшно проступают, голова откидывается,
рот распахивается немыслимо широко и из глотки вырывается вопль,
который, казалось, просто не может родиться в мягком, маленьком
человеческом теле. Это вопль молодой самки, зовущей на помощь
самцов-воинов. От таких шуток Николь даже домашние нукты половины
города начинали сходить с ума.