Выпустите меня. Я ничего не знаю. Мне очень плохо…
Полное непонимание. Шок. Еще чуть-чуть, и схваченный фиксаторами
ужас вырвется. И сожрет меня. И это уже буду не я, а липкий комок
страха. Бьющийся в истерике, третьей в жизни. Ничего не
соображающий, а стало быть, уже мертвый.
Я попыталась думать о другом. О веселом и легком. Несуразном.
Потешном. Это всего лишь плохое кино, а я не могу выйти из
кинозала. Надо скоротать время.
…вот Эльса с радостным воплем «Хво-о-ост!!» дергает Ирлихта за
названную часть тела. Нукта оборачивается, на морде у него ясно
светится «Не понял». А на шее блестит золотая косичка эльсиного
аксельбанта.
Они оба погибли. Грузовозы еще даже не вышли за пределы
Солнечной системы, к ним не успел присоединиться конвой.
Еще! Другое!
— Я не могу понять, — доверительно вещал Пауль, — почему Особое
управление с такой легкостью вас сдало. Вы чем-то разозлили босса?
Или это очередной план? Или ваши уникальные возможности уже не
столь уникальны?
О чем он?
…когда «стратегические» на Таинриэ впервые садились пить, дядя
Гена объяснил нам, как положено начинать застолье в войсках
молчаливого доминирования. Первый тост такой: «Выпьем же за одну
маленькую планету, которая е**т всю большую Галактику». Второй:
«Выпьем же за ее могучий космический флот, посредством которого она
это делает». И третий: «Выпьем же за нас, неустрашимых
хуманов!»
Неустрашимый русский мертв. Как и предполагал, не от выстрела.
Метательный нож пришпилил его горло к переборке.
Другое! Неужели у меня нет ни одного веселого воспоминания?!
— Может быть, вы расскажете мне свою версию событий?
— Расскажу, — согласилась я. — Боюсь, она вам не понравится.
Пауль заулыбался.
— Значит, так и было задумано? — осведомился он. — А Центр не
позаботился о том, что вы смертны?
— Я уже казнена. Центру я безразлична.
— Второе — ложь, — с удовольствием опроверг Пауль. — Суперагент
не может быть безразличен командованию, казнен он официально или
нет.
Ах вот как… кто-то принял меня за суперагента.
То ли они совсем идиоты и не понимают разницы между работой
агента, работой коммандо и работой экстрим-оператора. То ли это
действительно очень плохая, очень опасная для меня ошибка.
— Я экстрим-оператор. Вы знаете, что это значит? И не более
того.
Пауль грустно вздохнул.
— Милая Янина. Казалось бы, здесь, в таком положении, вам не
стоит придерживаться такой примитивной легенды. Придумали бы
что-нибудь посерьезней.