Кобзев решительно спрыгнул с
брони.
– Сержант, вскройте мне еще
банку, – приказал он, не оборачиваясь.
Беловский пошипел сквозь зубы.
Консервный нож, прихваченный из офицерской столовой, уже затупился,
и теперь со сгущенкой куда ловчее управлялся местный бугай,
вспарывавший банки, казалось, ногтем.
Когда гэбист подошел к Леве и его
странной свите, переводчик уже нетерпеливо переминался с ноги на
ногу.
– Что случилось, товарищ
Шойфет? – поинтересовался Кобзев.
Лева подергал кадыком.
– Товарищ майор, – выдавил
он, – я… выяснил, что такое «эллите».
– И что же? – с напором
вопросил гэбист.
Лева зажмурился:
– Волшебство.
– Что? – невыразительно
переспросил майор.
– Волшебство, – повторил
Лева. – Это слово должно переводиться как «волшебство». А
«эллисейн» – это волшебник, чародей, кудесник…
– Любимец богов, – с
тяжелым сарказмом докончил Кобзев. – Что вы несете, товарищ
Шойфет?
Вместо ответа Лева проговорил что‑то
по‑эвейнски, обращаясь к девочке. Та решительно обернулась к троим
мальчишкам и ткнула пальцем в самого младшего.
И на глазах у потрясенного Кобзева
мальчик оторвался от земли. Его приподняло на добрых полметра;
несколько секунд он висел, отмахиваясь, потом так же неторопливо
опустился.
– Вот она, – проговорил
Лева хрипло, – колдунья. Только маленькая и слабая. Ее дар –
поднимать предметы. Один из мальчиков взглядом разжигает огонь.
Теперь все понятно. Все, что говорил Тауринкс, обретает смысл.
– Огонь?.. – прошептал
Кобзев.
Девочка, перебив его, что‑то сердито
бросила Леве по‑эвейнски. Переводчик, виновато пожав плечами, без
спросу отобрал у Кобзева банку со сгущенкой и отдал детворе.
Девочка тут же запустила в желтоватую массу пятерню и с
наслаждением облизнула.
– Эй! – послышалось со
стороны машин. – Эй‑эй! Ты что?.. Ты чего?!.
Кричал старлей. Кобзев вихрем
обернулся, цепенея при мысли, что стоило ему отвлечься, как туземцы
подло напали на советских солдат, но, присмотревшись, выругался
вполголоса. На шее у старшего лейтенанта висела – в самом прямом
смысле, – поджав ноги, пухлая деваха, а могучая бабища со
сковородой, очевидно ее мамаша, волокла несчастного за рукав
куда‑то в проулок.
– Тов‑стар‑лей, – донесся
до Кобзева ехидный голос, – вы не сопротивляйтесь, у них здесь
обычай такой, это и Окан подтвердит…
– Все правильно, –
проговорил Лева, наблюдавший за этой сценой не менее
внимательно. – Эти способности передаются по наследству.
Здешние владетели – эллисейны. Местным жителям кажется, что мы тоже
чародеи. Должно быть, тут родить от заезжего гостя ребенка не
зазорно, если тот унаследует дар.