.
Две большие ладони легли ей на плечи.
– Ничего себе. – Иэн присвистнул и примостил подбородок у нее на голове. – Что за штучка?
– Понятия не имею. – Эмма стерла отметину от своего носа на стекле. – За всеми не уследить.
– Значит, новенькая?
– Декстер ни на чем не способен сосредоточиться надолго. Он как младенец. Или обезьянка. Чтобы привлечь его внимание, надо помахать чем-нибудь блестящим у него перед носом. А эта девчонка, она, собственно, и есть что-то блестящее.
– Значит, по-твоему, правду говорят? Что девчонки западают на мерзавцев?
– Он не мерзавец. Он идиот.
– Значит, девчонки западают на идиотов? Декстер заложил себе за ухо коктейльный зонтик, и этот гениальный трюк вызвал у его спутницы восторженный смех.
– Похоже на то, – ответила Эмма. И подумала: что с ним такое? Откуда эта потребность демонстрировать у нее под носом свой шикарный новый имидж городского жителя? В ту самую минуту, как она увидела его среди пассажиров, прибывших рейсом из Таиланда – похудевшего, загоревшего, с дурацкой маленькой татуировкой, – она сразу поняла, что между ними не может быть отношений. Он слишком много повидал, а она – слишком мало. И все же за последние девять месяцев это была уже третья его подружка, или девушка, или неизвестно кто. Декстер приводил их к ней, как собака приносит хозяину мертвого жирного голубя в зубах. Это какая-то извращенная форма мести или что? Потому что она лучше училась в колледже? Неужели он не понимает, каково ей смотреть на них, усевшихся за девятым столиком и развязно раскинувших ноги?
– Иэн, можешь их обслужить? Это твой столик.
– Он хотел тебя видеть.
Она вздохнула, вытерла руки о фартук, сняла бейсболку, чтобы выглядеть хоть чуточку менее идиотски, и толкнула дверь:
– Хотите узнать про наши блюда дня?
Декстер вскочил, высвободившись из длинноруких объятий новой девушки, и обнял старинную подругу:
– Здорово, Эм, как жизнь? Ну, обнимемся! – С тех пор, как он начал работать на телевидении, у него появилась эта мания со всеми обниматься, прямо-таки душить в объятиях. Общение с другими телеведущими не прошло даром, и теперь он говорил с ней не как со старым другом, а скорее как с очередной «специальной приглашенной звездой». – Эмма, это… – он положил руку на обнаженное костлявое плечо новой знакомой, так что получилось, будто они обнимаются втроем, – это Наоми. Произносится как Ной-ми…