– Хотел заказать еще выпивку. Теперь твоя очередь. Рассказывай секрет.
– Я сдаюсь. Мне ни за что тебя не переплюнуть.
– Что, ни разу не ныряла в пилотку?
Она безнадежно покачала головой:
– Знаешь, Декс, однажды с такими разговорчиками ты наткнешься на настоящую лесбиянку, и она сломает тебе челюсть.
– Так тебя никогда не привлекали…
– Не будь идиотом, Декс. Так ты хочешь узнать мой секрет или нет?
Официант принес греческого бренди – за счет заведения, потому что за такую бормотуху никто никогда не стал бы платить. Эмма сделала глоток и поморщилась, затем подперла рукой щеку, как свойственно всем, кто пьяно откровенничает.
– Секрет… Дай-ка подумать. – Она постучала пальцем по подбородку. Она могла бы признаться, что подглядывала за ним в душе и что знала всё, что он устроил вместе с Тилли Киллик на Рождество, про тот массаж ног, который, к его ужасу, перерос в нечто большее. Могла бы даже признаться, что в 1983 году поцеловала Полли Доусон в своей спальне, но понимала, что он будет припоминать ей это до конца жизни. Кроме того, она с самого начала знала, что он скажет. Зазвучала мелодия очередной песни Мадонны, «Like a Prayer», исполненная на цитре, а Эмма облизнула губы, сделала взгляд томным и предприняла еще несколько незаметных усилий, в результате чего лицо ее приняло, как ей казалось, самое удачное выражение – такое, как она делала во время фотосъемки.
– Когда мы только познакомились в университете, еще до того, как стали… ну, знаешь, друзьями, я вроде как была в тебя влюблена. И это был не просто интерес, а настоящая любовь, между прочим. Это длилось очень долго. Я даже писала тебе глупые стихи и все такое.
– Стихи? Серьезно?
– Самой стыдно.
– Ясно. Ясно. – Он скрестил руки на груди, облокотился на край стола и опустил глаза. – Извини, Эм, но этот твой рассказ не засчитывается.
– Почему?
– Потому что ты сама сказала: каждый должен рассказать о себе то, чего другой не знает. – Он улыбался, и она в который раз убедилась в том, что его способность выводить ее из себя поистине уникальна.
– Ты ужасен! – Она слегка шлепнула его по щеке в том месте, где кожа сильнее всего обгорела.
– Ай!
– Как ты узнал?
– Я… мне Тилли рассказала.
– Спасибо Тилли.
– Так что было потом?
Она опустила глаза, смотря на дно стакана:
– Наверное, само прошло. Как лишай.