Она приказала вскрыть ящики и оценить каждый документ по рыночной стоимости, чтобы по справедливости определить размер таможенной пошлины на каждый бескорыстно переданный знак примирения.
После перезахоронения Ильина и Деникина под звуки гимна СССР – стесняться было уже нечего…
К месту проведения оппозиционной конференции власти свезли три автобуса провокаторов из движения «Молодая гвардия». Типа протестовать от имени народа. Типа – хотим стабильности.
Свезти-то свезли, а за дресс-кодом не проследили… И девица с Че Геварой на майке истошно кричала у меня над ухом:
– Мы не допустим революции!
В эфире НТВ – на сцене, в типовом «металлическом прикиде», – дергаясь в дежурных конвульсиях, депутат Мосгордумы Ковалев пел Виктора Цоя.
– Перемен, – кричал видный член партии «Единая Россия», закатавшей страну под асфальт, – мы ждем перемен!
Фирма, которую возглавлял N., занималась строительством нефтеналивных терминалов. Однажды он пришел на переговоры в крупную нефтяную госкорпорацию, на самый что ни есть верх. Обсудили логистику, сроки и объемы, – а по деньгам, сказали бизнесмену, договоритесь вот с этим человеком. И дали визитку.
Речь, как выяснилось впоследствии, шла о пяти миллионах долларов «отката».
Вы спросите: ну и что? Типовой сюжет путинских «нулевых», не о чем и говорить… Да, но – визитка! Я держал ее в руках и видел своими глазами.
На визитке человека, от имени государственной корпорации решавшего вопросы ценой за миллиард, было написано одно слово: «Николай».
И номер телефона.
Девятого мая мой приятель Шевелев повел сынишку в народ. Они купили гвоздики и пошли по улицам; маленький Миша раздавал цветы ветеранам, ветераны умилялись, благодарили…
Но жизнь разнообразнее схемы, и пожилая женщина в гимнастерке разрыдалась на детском плече:
– Прости нас, деточка! Прости!
Ошеломленный мальчик и его не менее ошеломленный папа стояли посреди внезапно прервавшегося праздника.
Ситуацию прояснила дочь ветеранши, уже немолодая и тоже не слишком трезвая женщина.
– Мама, – сказала она, – ребенок не понимает. Скажи ему попросту: «Мы не за эту хуйню воевали!».
Однажды моя креативная дочь устроила одиночный пикет в защиту белорусских политзаключенных. Сама встала у посольства, а по бокам друзья-товарищи слепили двух снеговиков – и всунули им в руки транспарантик: «Батька – отморозок».