Я воспевал Анику в своих сонетах день и ночь. Начиная с того дня, как только ее услышал. За это время она стала частью меня, и мне не выбросить из памяти ее прекрасные черты.
– Это ты их ей придумал.
– Смешно! Ты ни разу не видела ее, а готова спорить со мной до бесконечности, отстаивая глупость и неправду. Но зачем?
– Я не спорю, Люций. Я действительно не видела твою Анику, но так убиваться из-за женщины…
– Ты считаешь, что это недостойно мужчины?
– Я такого не говорила. Просто ты лучше меня понимаешь, что твои страдания напрасны. Тебе не увидеть ее. Так зачем себя так мучить? – Видимо, такова моя судьба.
– Это глупо, – наконец, она встретилась с ним взглядом. Карие глаза, усталые и печальные, смотрели на нее в упор, но не видели. В который раз сердце ее защемило от тоски и боли.
Поэт отвернулся и опять позвал собаку.
– Похоже, что он убежал в лес, – с сожалением произнесла Камелия.
– В лесу с ним может случиться все, что угодно, – сказал он, памятуя о недавней бессонной ночи, когда на протяжении долгого времени он не мог уснуть, слыша в лесу вой волков.
– Но там мы не сможем его найти.
– Ах, Эскудо, Эскудо, славный пес… – сказанное с какой-то безысходной грустью повисло в воздухе в предчувствии отчаяния. Легкий ветерок взъерошил копну черных волос, оголив высокий лоб поэта.
– Я буду молиться за него. Даст бог, он вернется.
– Ты всегда только и делаешь, что молишься, Камелия. Ты действительно веришь в то, что твои молитвы имеют силу?
– Да. Я верю.
– Не могу с тобой согласиться. Мне кажется, в молитвах нет спасения.
– Тогда на что же нам надеяться?
Люций пожал плечами, выдавая незнание за простоту. – На чудо, – сказал он и снова взял сестру за руку.
Следующие два дня Люций провел дома, не выходя из своей комнаты. Совершать прогулки без сопровождения пса было проблематично, а просить сестру помочь ему дойти до озера, а потом вернуться за ним, он не хотел. Она и так делала для него все, о чем бы он ни попросил. И нужды обременять ее понапрасну он не видел.
В свою очередь Камелия понимала, что ему необходимо побыть наедине со своими мыслями, справиться с эмоциями и попробовать пережить пропажу собаки. Конечно, она была не так привязана к Эскудо, как ее брат, и грусть ее была несравнима с печалью поэта. Но она надеялась на то, что острая потребность в новом поводыре наверняка будет осознана Люцием в самое ближайшее время, и морально он подготовит себя к скорому визиту в питомник.