Он закурил. К кубинским сигарам у него было давнее пристрастие. Особенно к марке «Bolivar». Через миг после того, как огонек зажигалки погас, по салону разлетелся запах крепкого табака. Голубоватый дымок заставил его прищуриться.
Что он ответил тогда этому журналисту-всезнайке? Кажется, ответ его состоял всего из одного слова.
Старости, – сказал он тогда. – Я боюсь ее с каждым прожитым днем все больше.
Но не потому, что мне страшно состариться и умереть. А потому, что с каждым новым днем уходят мои друзья. Старость неизбежно влечет за собой одиночество.
Раньше все удивлялись, как я мог влюблять в себя такое количество людей. Каждый подходил и спрашивал: «Виктор, у тебя опять появился новый друг? Виктор – ты просто кладезь человеческого обаяния!»
А теперь что? Многие умерли. А те, кто жив, давно позабыли друг о друге.
Время летит так быстро, что с годами перестаешь считать дни. Они превращаются в единый поток постоянно сменяющих друг друга времен года, суток, дней недели и так далее. Время – это как свежевыпавший снег на подоконнике. Вот его навалом, и кажется, что он никуда от тебя не денется. Но тут вдруг ярче засветило солнце, и смотришь… а его уже нет.
Снег растаял. И подоконник твой пуст.
Виктору было сорок восемь. На висках серебрились бакенбарды, узкая «испанка» обрамляла живую складку вокруг рта, плавно переходя на подбородке в короткую черную бороду. Копна седых волос стала достойной заменой некогда пышной шевелюре жгучего брюнета. Мужественное лицо обладало строгими и правильными чертами, привлекательность которых не оставила его с годами.
Конечно, красота записного плейбоя была уже не столь яркой, не бросалась в глаза, как двадцать-тридцать лет назад. Но сохранившие свой первозданный шарм, словно застывшие во времени линии губ и носа, яркие голубые глаза не вызывали сомнений в том, что этот человек еще пользуется немалым спросом у женщин.
Въехав в город, он миновал пару перекрестков с неработающими светофорами и, посмотрев на карту, повернул налево. До Парка Солнечного Света, где он надеялся спокойно посидеть у озера и сделать кое-какие наброски в своих тетрадях, оставалось всего пару кварталов из двух и трехэтажных домов старой постройки, стоящих друг от друга на одинаковом расстоянии. Он заметил, что туман, особенно плотный в окрестностях города, здесь, в самом его сердце, несколько теряет свою непроглядность. Также его удивила непривычная тишина, вызванная полным отсутствием людей и машин.