— Сесиль! Сесиль! Ты здесь?
— Это моя мама, — сказала Жамме. — Что случилось?
Она распахнула дверь, и, едва переводя дыхание, в уборную ввалилась необъятная дама, с красным, как кирпич, лицом и испуганными, растерянными глазами.
— Какое несчастье! — простонала она, падая на кресло: — какое несчастье!..
— Что такое? Что случилось?
— Жозеф Бюкэ…
— Ну!..
— Жозеф Бюкэ… умер!
Танцовщицы вскрикнули.
— Да… его только что нашли… он повесился… Но, самое ужасное то, — задыхаясь, продолжала толстуха, — что наткнувшиеся на его тело рабочие сцены утверждают, что они слышали заупокойное пение.
— Это — призрак! — невольно вырвалось у Мэг, но она сейчас же спохватилась и поспешно добавила: — нет, нет, я ничего не сказала… ничего…
Однако подруги уже подхватили её мысль:
— Конечно, это призрак, конечно…
Сорелли побледнела, как полотно.
— У меня теперь точно не хватит сил, чтобы сказать свою речь, — пробормотала она.
Мамаша Жамме тем временем проглотила рюмочку ликеру и только тогда решилась высказать свое мнение:
— Конечно, это дело призрака!..
Ужасная новость быстро разнеслась по всему театру, гримерные опустели и молоденькие танцовщицы, прижимаясь к Сорелли, как испуганные овцы к своему пастырю, с замирающими от страха сердцами, направились по едва освещенным коридорам в фойе.
На лестнице Сорелли и прижимающиеся к ней танцовщицы столкнулись с графом де Шаньи. Всегда спокойный граф был очень взволнован.
— А я направлялся к вам, — любезно поздоровался он с Сорелли. — Какой прелестный спектакль! А Кристина Даэ! Истинный восторг!
— Что вы говорите, — запротестовала Мэг Жири. — шесть месяцев назад она не могла рта раскрыть. Однако позвольте нам пройти, милый граф, — комическим реверансом продолжала плутовка, — мы спешим узнать о повесившемся Бюкэ.
Проходивший мимо управляющий при этих словах вдруг остановился.
— Как, вы уже знаете, — недовольно нахмурил он брови. — Ради Бога никому не говорите, главное чтобы не узнали Дебьенн и Полиньи, давайте, не будем портить им праздник!
Все направились в балетное фойе, которое уже было переполнено. Граф де Шаньи был прав. Это был особенно удавшийся спектакль; присутствующие еще долго с умилением рассказывали о нем, и будут еще рассказывать не только своим детям, но и внукам. Подумайте только: Гуно, Сейер, Сенс-Санс, Массенэ, Жиро, Делиб, один за другим дирижировали своими произведениями. Мало того, этот спектакль оказался откровением для публики, так как в этот вечер перед очарованным Парижем впервые взошла новая звезда, — Кристина Даэ, трагическая судьба которой составляет главную тему нашего рассказа.