— Это те самые крылатые всадники, по примеру которых вы
сформировали своих гусар?
— А первыми гусарами и были югосклабины, бежавшие от заурцев. Но
если дели легкая иррегулярная конница, то гусария — цвет нашей
гвардии, лучшая панцирная конница в срединных землях!.. Ну и
наконец, сипахи — на наш лад дворянское ополчение, тяжелая, латная
кавалерия. Для этих приказ спешиться равносилен пощечине... Нет,
драться с нами будут только азепы да ени чиры, ты прав. А вот
конный корпус, я уверен, наверняка пошлют в обход. Кстати, твои
мастера смогут высверлить еще несколько деревянных пушек?
Аджей утвердительно кивнул:
— Конечно. Но их качество, сам понимаешь, уступает литым
орудиям, как и дальность стрельбы.
— Ничего. Я думаю хорошенько перерыть это поле и подготовить две
линии обороны, сужая фронт при отступлении. А чтобы прикрыть отход
отрядов, было бы удобно использовать картечь — как раз из этих
самых пушек. Подрыв земляных нежелателен — слишком большой разлет
начинки. А деревянные в самый раз... Замаскируем их, развернув не
по фронту, а к флангам, и, когда заурцы начнут теснить наши отряды,
они получат картечь в бок!
— Знакомая идея. — Задумчивый тон Аджея вроде бы и скрыл
издевку, но герцог все равно сердито нахмурился. — Ну десятка два
наверняка изготовят. Это с учетом доставки к началу битвы. Но я
думаю, что несколько нормальных орудий необходимо передать
прикрывающему переправу отряду.
— Им будет достаточно шести легких, что у нас есть. Сколько дашь
людей во второй отряд?
Аджей осторожно прикинул расклад и сказал:
— У меня среди стражей есть две сотни хороших стрелков с
композитными луками. Думаю, их и отправлю.
Бергарский удивленно вскинулся:
— А не маловато ли?
— А сколько ты хочешь?! — окрысился Аджей. — Прикрывать обход
придется отправить всадников, панцирную сотню я оставляю тебе, а
остальных, и мы уже это обсудили, забираю собой в степь.
Гетман юга помрачнел:
— Все-таки уходишь?
Молодой князь (присягнув Торогу, Аджей лишился статуса
наследного принца, став просто князем) твердо ответил:
— Я обещал Торогу прикрыть его отступление — и своими обещаниями
не бросаюсь.
— Аджей! Их полторы тысячи против сорока! Можешь смело называть
себя великим князем и забыть о том, чтобы лезть в пекло. Никто не
вырвется! А в степи...
Недавний соперник Бергарского ехидно усмехнулся: