Ворота крепости приоткрылись… совсем чуть-чуть, только чтобы проехать одному всаднику.
Едва белая кобыла протиснулась в приоткрытые ворота, их с глухим стуком закрыли. Кобыла пала, сбросив на землю Дариуша и Александру. Оба лишились чувств.
В толстые деревянные ворота с глухим стуком ударилось лезвие метательного топора.
Александра пришла в себя лишь через несколько часов.
Она понимала, что лежит на охапке сена. Она то и дело словно уплывала куда-то. Больно было открыть глаза. Кто-то заботливо укрыл ее мягким одеялом. Ужасно болели нога и голова, но приятно было ощущать запах сена.
Даже в забытьи она не переставала сжимать руку лежащего рядом Дариуша. От юноши словно исходила сила — знакомая сила. Александра нежно провела пальцем по волоскам на тыльной стороне его запястья, а затем погладила его мозолистую ладонь. Она обрадовалась, нащупав пульс юноши, которого она…
Она медленно открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на Дариуша. Он полулежал на охапке сена, прислонившись голой спиной к гладкой каменной стене, и крепко спал. Голова его упала набок; отросшая щетина колола голое плечо. Густые каштановые волосы падали на глаза. Александра не видела его густых бровей и длинных ресниц, зато видела прямой, решительный подбородок.
Александра улыбнулась, заметив в углу его рта струйку слюны. Даже герои не следят за собой во сне.
Думая о нем… о мальчике… нет, о мужчине… она посмотрела на его забинтованную грудь, и сердце у нее ушло в пятки. Окровавленную повязку оттопыривало древко стрелы. Волосы у него на груди запеклись от крови; левая рука во сне подергивалась.
Она приподнялась на локте, желая помочь ему, но тут же схватилась за голову… ее пронзила острая боль от затылка до лба.
— Не вставай, моя милая. Тебе сейчас лучше полежать.
Александра вздрогнула, но затем узнала голос своей соседки, тетушки Барановской, владелицы шляпной лавки в центре Львова. Тетушка Барановская жила в городе уже целую вечность, она все и обо всех знала.
— И перестань забивать себе голову мыслями об этом парне, пока он спит.
Александра вспыхнула и с благодарностью взяла у соседки чашку с ромашковым чаем. Барановскую она любила и уважала; одно время она даже надеялась, что отец женится на ней. Ей казалось, что отец и Барановская очень подходят друг другу…