Это дело я веду сколько сам себя помню. Я обещал родителям бедного мальчика, что найду то животное, которое было способно сотворить подобное. К тому же, в полиции про эту смерть уже давно забыли по причине отсутствия новизны, а в наше агентство ежегодно приходит оплата за услуги частного детектива. Видимо руководство довольно реальным положением дел. Кто-то инкогнито через конверт отправляет деньги, а расследование не продвигается ни на сантиметр. Когда получаю незаслуженный гонорар испытываю омерзительное чувство вины, которую не перед кем искупить. Родители бедолаги уже усопшие как 3 года после авиакатастрофы, но деньги все-равно продолжают приходить. Порой мне казалось, что это дел рук злостно надсмехающегося убийцы, но попытка проследить деньги привела к очередному запутанному туннелю, исследуя стены которого, я прихожу к выводу, что хожу по кругу. Тоже самое испытывает мой напарник. Бедный Тимур, в коллеги ему попался замкнутый в собственную темницу интроверт, не испытывающий увлечение к общению, а так же к обществу в целом. В связи с этим, именно Тимуру приходится вести опрос и любые другие беседы с очевидцами или клиентами. Наша дружба зародилась еще в далеком детстве. Это было так давно, что воспоминание о первой встрече уже безвозвратно перешло в подчинение забвения. Наверное, из всех возможных напарников мне попался один единственный, с которым мне удастся работать. Мы друг друга понимаем без слов, поэтому почти не разговариваем. Лишь изредка на Тимура находит волна меланхолии, и он начинает извиняться передо мной, хотя я и не понимаю за что.
В нашем кабинете лишь один хозяин, и это хаос, абсолютный и вездесущий. Кабинет сложно разделить на две части, как это обычно делают все остальные. Настолько мы близки с Тимуром. Пока мой напарник разбирал кучу новых дел, в основном это были пропажа детей и денег, я все еще пытался всколыхнуть прошлое. Не прошло ни одного дня, чтобы я не поднимал со стола дело о смерти 12-летнего мальчика. Я все еще не могу забыть поток слез, которыми обливались родители. То обещание, которое я дал в ускоренном темпе постаревшей женщине с дрожащими от боли руками и сломленному мужчине, не дает мне покоя даже ночью. Я поставил на кон свою карьеру, свою семью и свою жизнь, и, кажется, я проиграл все. Перечитывая бредни, которые за 15 лет нам удалось наскрести, я не могу избавиться от чувства, как будто что-то все-таки упущено. Одна деталь, которая предаст смысл всему ветхому механизму. Что-то, что находится уже у меня в руках, постоянно протекает между пальцев, и сбор начинается по новой. Боюсь, что когда я близок к разгадке, то сам упускаю ее из рук, поскольку не хочу лишать жизнь смысла, так сильно я проникся желанием найти виновного.