– Ты с ума сошла! – слабо попробовал возразить он, но услышал снизу лишь приглушенный стон и тихий шепот:
– Господи, как давно я не держала его в руках…
В следующее мгновение он почувствовал холод ее ледяных ладоней, перемешанный с жаром дыхания.
Он поднял ее и быстро расстегнул ей брюки. Когда они упали к ногам, он обхватил ее руками за талию и посадил сверху на свои бедра. Порвав тонкую полоску трусиков, он легко, словно во что-то проваливаясь, проник в ее влажную горячую плоть.
Она билась и извивалась на нем, заходясь в крике и стонах. В коридоре за дверью стало необычайно тихо, словно все находящиеся там настороженно к чему-то прислушивались. Самолетов понял, что все происходящее в квартире прекрасно слышно за дверью.
Смешно путаясь в своих спущенных брюках, с Ланой на бедрах, он от греха подальше проковылял из коридора на кухню и закрыл за собою дверь. Разгоняя толпы тараканов на полу, он добрался до окна и, посадив Лану на подоконник, продолжил начатое, уже не заботясь ни о чем.
Стоя лицом к окну, он видел перед собою трясущееся изображение покрытого снегом спортивного поля, панельные дома на противоположной стороне и горящие в них огни. Неожиданно его взгляд привлек блеск очков под фонарем внизу дома. Очки принадлежали мужчине, остолбенело уставившемуся в сторону их окна.
«Ну нигде нет покоя! – подумал Никита. – Что за городишко!»
– Не так! – словно услышав его, воскликнула Лана, соскользнула с подоконника и, развернувшись к нему задом, расставила ноги.
Никита взял свое продолжение в руку, поводил им между ее истекающих соком ног, а затем направил его чуть выше.
– Можно туда? – спросил он с замиранием.
– Тебе можно все… – со страстным выдохом ответила она.
***
Соорудив стол из двух табуреток, принесенных с кухни, разложив еду и украсив ее бутылкой вина, они устроились прямо у электрического камина в гостиной. Никита разлил вино по простеньким стаканчикам, найденным на кухне, и протянул один из них Лане.
– За тебя! – поднял он тост.
– За тебя, – откликнулась она.
Они чокнулись и выпили терпко-ароматный красный мартини, который с тех пор стал любимым напитком Никиты.
Дальнее путешествие, холод, вино и секс разбудили в нем первобытно-животное удовольствие от поглощения пищи. В какой-то момент ему показалось, что Лана даже приревновала его к еде, хотя сама ела с не меньшим аппетитом.